Опора - [16]

— Ты порезал меня той ночью.

Эти слова заставили его остановиться, и ухмылка исчезла с его лица.

— Я не говорил тебе об этом.

Я проглотила боль, появившуюся из ниоткуда и комом ставшую в горле, пытаясь заговорить.

— Ты не говорил, что заставил меня трахать себя морковью, пока сам наслаждался ужином, а нет, подожди, это было в процессе моего танца для тебя вокруг стойки. Той же, за которой наши дети едят овсянку. Ты также не говорил мне, что хлестал меня лопаткой, пока я не завалилась на пол; не говорил, как угрожал мне без слов, используя нож, чтобы заставить меня делать все, что ты хотел. Ты не говорил, как кричал мне в лицо, водя тем же ножом по моим пальцами и как порезал меня им. Ты не говорил, как кричал на меня за то, что нам пришлось ехать в больницу, чтобы наложить швы. Ты не говорил, как отправлял мне угрожающие сообщения, пока медсестра измеряла мои показатели. Ты не говорил, что я спала с твоим членом во рту в качестве наказания за то, что ты порезал меня. Ты не говорил...

— Господи Иисусе, Габриэлла. Успокойся, детка. Иди ко мне.

Мне пришлось сморгнуть пару раз, чтобы понять, что фраза "иди ко мне" вообще значила. Я стояла на другом конце комнаты, отходя от него с каждой новой слезой. Слезами, о которых я даже не знала до того момента. Невыносимая боль. Я бы не пожелала ее даже злейшему врагу. Господи всемогущий. Да, я все это знала, но не так. Это не было так реально. Не настолько.

Глава пятая

Пэкстон

  Теперь у нас были проблемы. Блять, если дальше будет только сложнее, то проще пойти просто пустить себе пулю в рот. Блять. Блять. Блять. Я опустился на колени рядом с ней и взял ее за руки. Еще секунду назад мы были с ней в кровати, занимались сексом, и я описывал ей нашу брачную ночь, а теперь это. Что бы это ни было.

Я знал, что виноват тут я, но это не мешало мне перекрутить ситуацию в свою пользу.

— Так дальше и будет, Габриэлла? Может сразу расскажешь все, что ты вспомнила? Давай выложим все на поверхность. Давай, малышка. В чем еще ты можешь меня упрекнуть? — спросил я, жестикулируя руками.

Она не взорвалась в ответ, как я ожидал. Не указала на то, что это я во всем виноват. Что я выстраивал первые шесть лет нашего брака. Она не атаковала меня правдой, которую я заслуживал. Она попросила меня уйти.

— Я не могу сейчас находиться рядом с тобой, Пэкстон. Пожалуйста, уйди.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Я так больше не могу. Ненавижу это чувство.

— Никогда так не говори, Габриэлла, — приказал я строгим тоном. К черту. Мы не сдадимся после всего, что мы пережили, особенно сейчас.

Она оттолкнула меня двумя сильными толчками в грудь, желая причинить боль, в этом я был уверен. Я поймал ее кисти и прижал спиной к закрытой двери. Понадобилось всего два шага.

— Ты не знаешь, что я чувствую, Пэкстон, — сказала она хриплым и дрожащим голосом.

— Расскажи мне. Не убегай. Расскажи.

— Я не знаю, как это объяснить. Я словно застряла между двумя мирами и не могу выбраться. Не знаю, достаточно ли слаба эта Габриэлла, чтобы простить тебя. Расскажи мне, что ты услышал на видео. Не лги, Пэкстон.

— Я только что рассказал, — признался я. — Я скрыл свой план обрюхатить тебя, чтобы превратить в рабыню. Я скрыл то, что ты сейчас увидела. Ты пошевелила рукой. Я не резал тебя намеренно. Ты, блять, пошевелилась.

Не знаю откуда взялась сила, но моя плачущая жена превратилась из слабой и обезумевшей в злую и чертовски сильную. Она оттолкнула меня одним легким толчком, а ее левый хук застал меня врасплох.

— Не делай из себя жертву. Не смей разыгрывать эту карту. Я была напугана. Я была в ужасе, а тебе было плевать. Тебя это не волновало!

Чувствуя вкус крови на уже отекшей губе, я пошел за ней, но застыл на месте, когда она перепрыгнула на другую сторону кровати и указала на меня пальцем со словами:

— Нет, Пэкстон. Нет. Не подходи ко мне. Не трогай меня, черт возьми!

Я обошел кровать, но она перекатилась на другую сторону.

— Серьезно? Прекрати, Габриэлла. Подойди ко мне.

— Нет, не подходи ко мне. Просто уйди. Сегодня ты спишь на диване.

Я сделал еще один шаг, подбираясь чуть ближе. Она начинала злить меня.

— Я не собираюсь этого делать.

— Тогда я пойду на диван.

— Нет, ты тоже не будешь там спать. Габриэлла, послушай себя. Ты думаешь, что я эгоистичен из-за "тараканов" моих родителей, из-за первой жены, которая мне изменяла, из-за решения отдать тебя Лейну той ночью. Если бы я мог вернуться в прошлое, не повторил бы этого, Габриэлла. Думаешь, только ты можешь говорить о справедливости? Ты ошибаешься. Ты не говорила "нет". Ты ни разу не говорила "нет". И даже если ты не хочешь признавать этого, ты никогда не жаловалась. Нас все устраивало, Габриэлла. Ты помнишь только начало, но не середину и конец.

— Да пошел ты. Ты ублюдок. Я боялась тебя, и ты использовал мой страх, чтобы сделать из меня свою секс-рабыню, домохозяйку и "трофейную" жену. Я не робот, черт возьми, я жена.

Черт. Она была права. Я коснулся языком трещины на губе, образовавшейся из-за кулака жены.

— Это и несправедливо, Габриэлла. Я не могу ничего изменить. Неважно, как сильно я хочу этого, не могу. Я могу рассказать тебе вещи, от которых ты съежишься, но в чем смысл, Габриэлла? Я не могу ничего изменить. Ты все равно продолжишь винить меня. У тебя и дальше будут эти видения, пока ты не вспомнишь все. И каждый раз ты будешь забивать очередной клин в наши отношения. Я не знаю, как это исправить, но так быть не должно. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, но мы должны найти компромисс.