Ополченский романс - [16]

– Выйдите, пожалуйста, – попросил спешно подошедший водитель патруля.

Лесенцов улыбнулся:

– А в чём дело?

– Выйдите, я вам говорю.

– Хорошо, – сказал Лесенцов, и, заглушив “паджерик”, вышел.

Хлопнула дверь ближайшего подъезда: водитель успел вызвать своих по рации.

Лесенцов услышал неподалёку всё тот же женский голос:

– Значит, уехал уже Михал Семёныч. Значит, в России уже. Бегут, трусы. Он всегда был трус.

К “паджерику” приблизились два человека с нашивками “Мiлiцiя”, и соседка за ними вослед.

– Сержант Бондаренко, – представился один из сотрудников; Лесенцов снова улыбнулся. – Вы с какой целью здесь?

– К знакомому заезжал. К Михаилу Семёновичу, – ответил Лесенцов.

– А почему не у него?

– Так нет его.

– Когда мы подъехали – вас в машине не было.

– Приспичило. За угол отошёл, – в третий раз улыбнулся Лесенцов.

– А где Михаил Семёнович живёт?

– Так в этом подъезде, – кивнул Лесенцов. – Вы ж оттуда только что вышли.

– В какой квартире?

– В шестой же, я ж вам показала! – встряла соседка.

– Женщина, – угрожающе сказал Бондаренко. – Вернитесь домой.

– Я ж помогаю вам! Зачем так грубо? – оскорбилась соседка.

– Спасибо за помощь, – бесстрастно процедил Бондаренко. – Можете идти, гражданка; вы ведь на четвёртом этаже у нас?

– Пожалуйста и вам, соколики, – сказала соседка обиженно, и действительно пошла, не отвечая на обращённый к ней вопрос.

– Женщина! – окликнул сержант Бондаренко.

– Мать твоя – женщина, – ответила соседка, по-мужски отбивая шаг рукой.

– Откройте машину, мы досмотрим, – попросил Бондаренко Лесенцова.

– Вроде кончились эти времена, – пожал плечами Лесенцов.

– Где кончились? – спросил Бондаренко почти со злобой. – У вас в России?

Лесенцов предпочёл не вступать в спор, но, напротив, поочерёдно распахнул все двери “паджерика”, а следом багажник и капот.

Несколько минут, подсвечивая себе фонариками, милиция со знанием дела осматривала машину.

– Зачем вам так много сигарет? – спросил Бондаренко. – Для торговли?

– Я их курю, – легко ответил Лесенцов.

– Вам придётся проехать с нами, – сказал Бондаренко. – Для установления личности.

– У меня есть все документы, – ответил Лесенцов.

– И тем не менее, – сказал Бондаренко.

– На своей машине? – поинтересовался Лесенцов.

– Нет. На патрульной.

– Воля ваша, – сказал Лесенцов.

– Будьте добреньки, поднимите руки для досмотра, – попросил другой милиционер, и тщательно охлопал Лесенцова со всех сторон.

Мобильный у Лесенцова не забрали – он держал его, зажав в руке.

По пути, из зарешеченного отделения патрульной машины, Лесенцов написал две смски: Командиру и Лютику.

Оба сообщения Лесенцов тут же удалил.

Доехали минут за десять.

В отделении его оставили ждать на стульчике в коридоре. Рядом уселся один из милиционеров. Иногда он вздыхал.

Коридор был выкрашен в синий цвет.

Никаких звуков в здании не раздавалось.

Видимо, старшего дежурного не было на месте, и сейчас его разыскивали.

Всё затягивалось.

Лесенцов чувствовал, что внутри кто-то медленно высасывает из его сердца кровь.

Если сейчас всё начнёт выясняться, сначала его будут долго пытать, а потом посадят на двадцать лет. Он выйдет, когда ему будет шестьдесят.

Не менее чем через полчаса на улице раздался шум подъезжающей машины.

Вошёл Командир со своим охранником, и за ними сержант Бондаренко.

– Кому позвонить? – кажется, уже не в первый раз спрашивал Командир.

Он вёл себя самоуверенно и раздражённо.

– Да не надо никому звонить, – на удивление миролюбивым голосом отвечал Бондаренко. – Вы знаете его? – Бондаренко указал на Лесенцова.

Лесенцов на всякий случай поднялся.

– Да, знаю, – ответил Командир.

– Переписал его данные? – спросил Бондаренко у того милиционера, что сторожил Лесенцова.

– Так ты ж не сказал, – ответил ему напарник.

– Не переписал – и не надо. Мы не прячемся, – сказал Командир тоном, которому сложно было перечить. – Нас все телекомпании мира переписали уже. И вы туда же… Не знаю, на кого вы работаете, и кому служить собираетесь. Народу или блядям.

Не оглядываясь, Лесенцов пошёл за Командиром.

На улице стало заметно прохладней.

Лесенцов сел на заднее сиденье чёрного “ленд крузера”, Командир – за руль, его охранник – впереди справа.

– Где твои? – глухо спросил Командир у Лесенцова.

– Велел прибраться им.

– Всё сделали?

– Да. Семеро. Железо забрали.

Командир быстро посмотрел на Лесенцова в зеркало заднего вида.

– Куда тебя?

– Домой, наверное. Где ночую, в смысле.

* * *

В полночь Лютик написал, что всё в порядке, но потом отключился.

К часу ночи они должны были уже успеть управиться со всеми делами.

Лесенцов раз сорок подходил к окну, пугаясь увидеть милицию.

Раздумывал, не уйти ли из дома, – но никто ведь, кроме Командира, Лютика и Скрипа, не знал его квартиры, – а эти трое вроде бы по-прежнему оставались на свободе.

Да и куда идти? Просто на улицу? И сидеть там на лавочке? Или совсем уйти? Пешком к границе? А зачем? Всё ведь уже случилось.

У Лесенцова имелось две бутылки водки, и одну из них он минут за пятнадцать выпил, не закусывая, а лишь запивая водой из-под крана, но так ничего и не почувствовал.

Голова раскалывалась.

Ужасно хотелось курить.

Все сигареты остались в машине.

Он выпил ещё десять кружек воды из-под крана.