Опочтарение - [113]

В городе зажигались семафоры. Только Университет, Дворец, Гильдии, очень богатые и очень нервные люди запускали семафоры по ночам, но большая главная башня «Пути» на Холмике сияла, как елка на Страшедство. Цепочки желтых квадратиков мигали на главной башне. Безмолвные на таком расстоянии, мигающие своими сигналами выше ночных туманов, светящиеся как созвездия на фоне ночных небес, семафоры были более волшебными, чем волшебство и более ведьмовскими, чем ведьмовство.

Мокрист внимательно огляделся.

Что такое магия, в конце концов, как не то, что происходит в мгновение ока? Была ли магия в этом? Магия это невнятные заклинания и странные рисунки в старых книгах, чертовски опасная в неопытных руках, но и вполовину не так опасная, как в опытных. Во вселенной полно всяких чудес, благодаря этому звезды остаются вверху, а ноги твердо стоят на земле.

Но то, что происходило сейчас, было… магическим. Обычные люди придумали все это и собрали все компоненты вместе, построив башни на плотах посреди рек и на ледяных пиках гор. Они ругались и, хуже того, использовали логарифмы. Они переходили вброд реки и тонули в тригонометрии. Они не мечтали, в том смысле, в каком мечтают обычные люди, но они вообразили иной мир и облекли его в металл. И, наконец, из всего пота, проклятий и математики появилась эта… вещь, пересылающая слова через весь мир легко, как свет звезд.

Туман заполнил улицы, и здания стояли, как острова посреди волн.

«Молись» она сказала. В конце-то концов, боги ему задолжали кое-что. Разве нет? Они получили щедрые подношения и большое количество веры, не сделав, фактически, ничего.

«Встань на колени» сказала она, и это не было шуткой.

Он опустился на колени, сложил руки и начал:

— Я адресую эту молитву любому божеству, которое…

В пугающей тишине на ближайшей улице зажглись огни семафора. Один за другим вспыхивали большие квадраты света. На секунду, Мокрист заметил фигурку человека, зажигающего огни, на фоне блока заслонок.

Кода он исчез в темноте, башня начала мигать. Она была достаточно близко, чтобы осветить крышу Почтамта.

На другом конце крыши появились три темных фигуры, глядевших на Мокриста. Их тени танцевали, когда менялся узор огней, дважды в секунду. В свете этих огней стало видно, что фигуры были человеческими, по крайней мере, человекоподобными. И они шли к нему.

Боги, ну что же, боги могут иметь человекоподобную форму. И они не терпят пренебрежительного отношения.

Мокрист прочистил горло.

— Я очень рад вас видеть… — прохрипел он.

— Вы Мокрист? — спросила одна из фигур.

— Послушайте, я…

— Она сказала, вы будете стоять на коленях, — прервал его второй из божественного трио, — чашку чаю хотите?

Мокрист медленно встал. Они вели себя не как боги.

— Кто вы? — спросил он. Приободренный отсутствием громов и молний, он добавил: — И что вы тут делаете на моем здании?

— Мы платим аренду, — ответила фигура, — мистеру Грошу.

— Он никогда не говорил мне о вас!

— Ничем не могу помочь, — ответила фигура в центре, — да и в любом случае, мы просто вернулись, чтобы забрать остатки своих вещей. Сожалеем о пожаре. Это не из-за нас.

— Вы… — начал Мокрист.

— Я — Безумный Ал, он — Разумный Алекс, а это — Адриан, который говорит, что он не безумный, но не может доказать этого.

— Зачем вы арендовали крышу?

Все трое посмотрели друг на друга.

— Голуби? — предположил Адриан.

— Верно, мы заводчики голубей, — отозвалась темная фигура Разумного Алекса.

— Но сейчас темно, — заметил Мокрист.

Они обдумали эту информацию.

— Летучие мыши, — сказал безумный Ал, — мы пытаемся вывести породу почтовых летучих мышей.

— Не думаю, что мыши имеют привычку возвращаться домой, как голуби, — констатировал Мокрист.

— Верно, какая трагедия, правда? — сказал Алекс.

— Я прихожу сюда по ночам, вижу эти осиротевшие пустые насесты, и слезы наворачиваются мне на глаза, — посетовал Неопределенный Адриан.

Мокрист взглянул на маленькую семафорную башню. Она была высотой примерно в пять раз выше человеческого роста, с рычагами управления на полированной панели у основания. Она выглядела… профессионально, и явно часто использовалась. И была портативной.

— Не думаю, что вы тут разводите каких-либо птиц, — сказал он.

— Летучие мыши — млекопитающие, — заметил Разумный Алекс.

Мокрист покачал головой.

— Прячетесь на крышах, у вас своя башня… вы «Дымящий Гну», верно?

— А, теперь я понимаю, почему вы босс мистера Гроша. С таким-то умом, — сказал Разумный Алекс, — так что насчет чашки чаю?

Безумный Ал вытащил из своей кружки голубиное перышко. Голубятня вся была заполнена вызывающим удушье запахом старого гуано.

— Нужно любить птиц, чтобы тебе понравилось тут жить, — сказал он, щелчком направляя перышко в бороду Разумного Алекса.

— Вы в этом преуспели, верно? — спросил Мокрист.

— Я такого не говорил! Да мы и не живем здесь. Просто крыша удобная.

Это была тесная голубятня, из которой голубей, фактически, выгнали, огородив ее сеткой. Но всегда найдется упорный голубь, который проберется сквозь преграду. Сейчас он сидел в углу и смотрел на людей своими безумными желтыми глазами, в которых отражалась память тех времен, когда он был гигантской рептилией, способной порвать этих детей обезьяны в клочки одним движением челюстей. Повсюду валялись детали разобранных механизмов.