Оплаканных не ждут - [78]

— А вам что нужно?

Тагир снова встретился с тем же неприязненным взглядом.

— Мне до лесопункта, довезите, пожалуйста… — произнес он заранее заготовленную фразу.

— Мы туда не едем, подождите следующую машину…

— Ну хотя бы до поворота, — Тагир ухватился за борт, — Мне очень нужно.

— В чем дело, Владимир Петрович? — донесся из кабины голос. — Если человеку надо, пусть едет.

Тагир вздрогнул. Голос Алкеса ударил его по самому сердцу. Рывком оттолкнувшись ногой от ската, он запрыгнул в кузов.

Сергей устраивался на пустом ящике в углу около кабины. Тот, второй, все еще стоял, недовольно оглядывая Тагира. Потом, когда машина тронулась, сел тоже на другой ящик.

Машина шла по шоссе. Свистел ветер. Проносились над головой горы, покрытые лесом. Тагир стоял, держась руками за борт и плотно прикрыв глаза. Он боялся открыть их, чтобы не встретиться снова с ненавистным ему взглядом. Сейчас он даже забыл об Алкесе. То, чего он ждал столько лет, свершилось. Этот человек был рядом. И он находился в его — Тагира — руках. Владимир Петрович? Вот, значит, как его звали теперь…

В этот момент Лохвицкий сказал:

— Садитесь, вылетите из машины, будем потом за вас отвечать. Наедет милиция, разбирайся.

Он заботился о его жизни? О его — Тагира — жизни? Возможно, скажи он что-то другое, все бы произошло иначе. Но Тагир вдруг ощутил, что тиски, в которых он держал себя, вдруг распались. Пьянящая волна ненависти хлынула ему в душу, захватила его, понесла…

И он произнес четко и ясно, ощущая огромное удовлетворение от того, что может наконец это сказать:

— Спасибо, когда-то вы не были так любезны, господин Лохвицкий!..

В следующее мгновение Тагир увидел растерянное лицо Сергея и другое, побледневшее, с прищуренными глазами лицо, откинувшееся, словно от удара. Потом что-то промелькнуло перед ним, и черное дуло пистолета застыло на уровне его живота.

— Прыгайте вниз! — приказал Лохвицкий тихим свистящим шепотом. — Прыгайте, иначе я пристрелю вас здесь, как собаку, а он, — он кивнул на приподнявшегося Сергея, — выбросит ваш труп на дорогу. Ну, живо!..

В это мгновение Сергей рубящим ударом резко опустил ребро ладони на его кисть. С глухим стуком пистолет упал на настил кузова. Тагир, рванувшись вперед, схватил Лохвицкого за острые концы воротника рубахи. «Только бы он не покончил с собой сам! — мелькнула мысль. — Он должен умереть только от моей руки». Почувствовал, как под его пальцами поддалась материя, и в ней, надломившись, слабо хрустнуло тонкое стекло ампулы.

И тут же резкая боль прорезала низ живота. Он качнулся и упал на борт.

Машина резко сбавила скорость. Это спасло его от худшего, но, теряя равновесие, он ощутил, что падает на дорогу. Ударился он об асфальт боком и спиной. Зато боль в животе сразу прошла.

Машина, замедляя ход, прижималась к правой стороне дороги.

Сергея в кузове не было видно, а Лохвицкий, спрыгнув с машины, пригибаясь, бежал теперь по дороге к лесу.

Тагир вскочил на ноги и вырвал из-под мышки пистолет. Но, прежде чем он поймал на прицел ноги Лохвицкого, его закрыла другая фигура.

— Алкес! — надрываясь, крикнул Тагир. — Отойди в сторону, я стреляю!..

Он не видел лица Алкеса, он вообще сейчас ничего не видел, кроме бежавшего к лесу человека.

Человек исчез за деревьями. Что-то обожгло ногу Тагира чуть повыше колена: у Лохвицкого был второй пистолет.

Тагир продолжал бежать. Он все еще ничего не видел, кроме потревоженных впереди ветвей. Он не видел, как впереди него на дороге, круто развернувшись, затормозила «Волга», и три человека, выскочив из нее, тоже побежали к лесу. Только ощутив рядом тяжелое дыхание, он понял, что Сергей бежит рядом. В голове, как и прежде, была одна мысль: догнать, во что бы ни стало догнать Лохвицкого, схватить его руками за горло — пусть оно хрустнет так же, как хрустнула стеклянная ампула с ядом.

В этот момент он снова его увидел. Лохвицкий резко остановился, словно увидел перед собой неодолимое препятствие, и круто свернул в сторону. И тут выскочивший из-за деревьев Тагир навалился на него всей тяжестью тела. Он даже не видел, что чьи-то руки уже крепко держали этого человека, которого он душил, пытаясь прижать к земле.

Его схватили за плечи и поставили на ноги. Только теперь Тагир сквозь красноватую пелену, которая все это время как будто застилала ему глаза, увидел, что происходит вокруг. Лохвицкий тяжело дыша лежал на земле со стянутыми сталью наручников руками. Рядом стояли несколько незнакомых людей в штатском.

И Тагир все понял.

Но он ничего не успел сказать, потому что увидел рядом с собой Алкеса. И, подчиняясь тому необоримому чувству, которое ему удавалось все это время сдерживать, он шагнул к нему и крепко прижал к себе.

— Алкес! — задыхаясь, шептал он сквозь застилавшие глаза слезы. — Сынок, это я — Тагир, твой отец! Прости меня, если можешь, сынок! Прости!

— Чуть не испортили все дело, — с досадой сказал Арбанян майору Карабетову. — Вот уж не думал, что они могут такое сотворить. Ну, а этого, — он показал на Лохвицкого, — придется в машину.

Майор кивнул и повернулся к подходившему полковнику.

— Товарищ полковник, операция завершена. Но непредвиденные обстоятельства. — Он посмотрел в сторону Тагира и Алкеса. — Пришлось кое-что менять на ходу…