Описание Западной Сибири - [93]

Покормивъ два раза на Табаринскомъ волокѣ (т. е. 90 верстномъ перешейкѣ между системами Туры и Тавды), въ, такъ называемыхъ, «избушкахъ», и продолжая путь, мы насилу увидали исходъ изъ этой дремучей тайги. Сперва повеяло живительной свежестью, потомъ леса начали редеть и приземиться. Наконецъ открылась зеленая равнина, далеко, верстъ на 10 отодвинувшая леса, а среди ея весело сверкнула намъ широкая полоса пустынной Тавды. Село Табаринское живо напоминаегъ пустыни Чикоя и Хилка, въ Забайкальи. Старинная церковь, угрюмо склонившаяся надъ спящей рекой, крошечное сельцо, десятка три домиковъ, разбросанныхъ около храма божьяго, а вдали дремучая тайга. Широкій мЬсяцъ уже всплылъ надъ сребрящимися водами. Лодка была готова. Отъ Табаровъ до Пелыма, нѣтъ лѣтомъ колесной дороги, по причине непроходимыхъ лесовъ и болотъ; все сообщенія – почтовыя, торговыя и административныя съ Туринскомъ, производятся въ лодкахъ. Почтовыя станціи тоже водяныя и каждый гребецъ на лодке получаетъ прогоны, равняющіеся прогонамъ за одну почтовую лошадь. На этомъ условіи заключаются и торги. Легкая мачта съ разноцветными Флюгеркомъ и позолоченнымъ крестикомъ на вершинѣ распустила свой маленькій парусь. На носу ярко горѣлъ пукъ лучины, воткнутый въ железный свѣтецъ. Посреди лодки досчатая каютка съ дверцами и двумя оконцами. И вотъ четыре весла мѣрно начали разсѣкать сонныя воды. Огонекъ ложится на недвижную поверхность рѣки. Вотъ завернули за мысъ. Старинная церковь и спящее село скрылись въ лесной чаще; а тайга, дремучая тайга тавдинская, опять подступила къ берегамъ, опять воздвигла свои непроницаемый для взора чернозеленыя стены. Почтовые гребцы, молодые ребята въ красныхъ рубахахъ и ирбитскихъ картузахъ, испросивши позволенія, дружно грянули извѣстную русскую песню: ««Я не думала ни о чемъ въ свете тужить» – и мы невольно улыбнулись сближенію этихъ наивныхъ словъ съ нашими скитаніями по дремучимъ пустынямъ и представилось намъ въ туманной дали былаго подобное же ночное плаваніе и по этимъ же пустыннымъ волнамъ дяди царя Михаила, несчастнаго Василія Никитича Романова, жертвы Годунова; тирана Россіи. регента имперіи, герцога Бирона Курландскаго и победителя турокъ и татаръ, грозы Царьграда и Крыма, престарелаго Фельдмаршала графа Миниха. Какіе великіе уроки коловратности всего земнаго! Пышность дворцовая и пустыни Пелыла! И въ особенности чудная судьба Бирона, изъ ничтожества возведеннаго на престолъ, съ престола низверженнаго въ Пелымъ, изъ Пелыма снова достигшаго престола и умершего въ томъ самомъ Митавскомъ дворце, где воследствіи жилъ тоже въ ссылке Людовикъ XVIII... Какія чудныя игры счастія, какія чудныя сближенія!

Изъ села Табаровъ, некогда тоже города, какъ и историческій Пелымъ и одновременно съ нимъ основаннаго въ 1592 году Пелымскимъ воеводой, княземъ Петромъ Горчаковымъ, колесная ѣзда, какъ мы сказали выше, уже прекращается. Но зимой можно попасть въ Пелымъ санной ездой по гладкой ширинкѣ реки. Отъ Табаровъ до Пелыма 200 верстъ. Тавда глубока и всюду судоходна, но до сихъ поръ по ней ходятъ только Тюменьскія суда съ грузами хлѣба на сѣверные Уральскіе заводы. Местные же жители сообщаются между собой лодками. Нынѣ Тюменьское товарищество И. Рѣшетникова, Тюфина и Кº испросило себѣ десятилетнюю привилегію на пароходство по Тавдѣ, Лозве и Сосвѣ, съ цѣлью доставки хлѣба на северный Уралъ, его частные заводы и золотые пріиски, и вывоза оттуда строительнаго камня, извести, желѣза, чугуна, и всего въ чемъ нуждается богатая Тюмень и вообще Тобольская губерния, где горъ, каменоломень и извести нигде нѣтъ. а также железа и чугуна.

По обеимъ сторонамъ рѣки дремучія тайги Тавдинскія тянутся какъ бы уступами; чѣмъ далѣе въ глубь чащи, темъ выше, выше и грандіознее. Огромныя свиловатыя березы, осина, ольха, талины чудовищной толщины, – перепутанныя всякаго рода кустами, багульникомъ, дикимъ хмелемъ, спускались къ самой воде и такъ низко, такъ низко, что густыя и длинныя ветви ихъ, сплетая дерево съ деревомъ, составляли саженей на пять надъ водой непрерывныя аркады зелени – магическій сводъ, сквозь который робко пробивались широкіе лучи мѣсяца, раскидываясь по спящей реке прихотливыми, Фантастическими арабесками теней и переливовъ. Эти зеленыя аркады тянулись иногда на несколько верстъ, а такъ какъ подъ ними, у окраины береговъ, было гораздо тише, нежели на срединѣ рѣки, гдѣ теченіе довольно быстро, то гребцы предпочитали скользить подъ этими Армидиными садами, едва нарушая плескомъ веселъ торжественную тишину ночи. Изрѣдка прочиликовала во снѣ спрятанная въ густой зелени пташка, изредка доносился лай сторожевыхъ собакъ и вотъ, изъза зеленѣющаго мыска, выступало десятокъ избъ, разбросанньіхъ на небольшой полянѣ, виднелись лодки, вытащенныя на пологій берегъ, развѣшанныя на кольяхъ сѣти, зеленые огороды, сбѣгающіе къ самой рѣкѣ и все это, облитое луннымъ блескомъ, мирно спало въ этой дикой пустынѣ, не заботясь о томъ, что дѣлается въ светъ… Изрѣдка виднѣлась у воды старинная церковь (какія еще можно видѣть въ пустыняхъ забайкальскихъ и якутскихъ), съ деревянной чешуйчатой главой, съ убогими железными крестами, съ узорчатымъ навѣсомъ, узенькими оконцами и высокимъ на рѣзныхъ столбикахъ крыльцомъ, – вѣроятно современница Бирона и Миниха. Изрѣдка на расчишенной полянѣ золотилась уже поспѣвающая жатва, огороженная крѣпкой изгородью, потому что хлѣбъ достается здѣсь въ потѣ лица. У изгороди паслись лошади съ бубенчиками на шеѣ. А вотъ и еще крохотная деревушка, въ три двора мирно усѣлась у самой воды, замкнутая кругомъ дремучимъ лѣсомъ. Здѣсь еще глуше, еще диче, а можетъ быть и еще счастливѣй!