Опередить себя - [13]
Глава 17
За полгода до окончания старшей школы я встречалась с капитаном футбольной команды. Я всегда была чёрной мышкой (это как серой, только ещё и постоянно угрюмой), и однажды в начале последнего класса нас поставили в пару друг другу на лабораторной по биологии.
Мы быстро нашли к взаимному удивлению общий язык и стали проводить вместе время как друзья и вне занятий, пока однажды во время просмотра фильма в кинотеатре он меня не поцеловал.
Новость о том, что мы встречаемся, разлетелась по школе мгновенно. Мне, наверное, завидовали все девочки из старших классов. Да его вообще любили все, включая учителей. Ведь он красавчик, гордость школы, душа компании.
Часто я находила свой школьный шкафчик исписанным гадостями или испачканным, но это меня не беспокоило тогда, ведь я была влюблена и счастлива и понимала, что это просто неразумные поступки его воздыхательниц.
В последний учебный день перед зимними каникулами, мы спрятались в одной из аудиторий, никого уже не было в школе. Он усадил меня на парту и страстно целовал, пытаясь запустить свою руку мне под толстовку, но я при каждой попытке одёргивала его.
В итоге, чтобы это не привело к тому, чего я пока не хотела, чтобы случилось, я попросила его прекратить и сказала, что мне пора домой. Мы попрощались очередным долгим поцелуем и я, радостно улыбаясь, поспешила уйти, чтобы не передумать.
Дойдя до парковки школы, я не обнаружила в кармане куртки ключи от машины, подумала, что обронила их, скорее всего, в том классе, когда снимала или надевала её, и побежала обратно.
Я зашла в холл школы и услышала два голоса: его и его друга.
— Я пытался вас заснять, но было слишком темно.
— Ну да, иначе бы я закончил начатое. Бро, я тебе гарантирую, после праздников мне удастся её уломать.
— Да-да, уж постарайся, а то я уже в предвкушении моей тысячи.
Мне, наверное, довелось посмотреть минимум пять фильмов, в которых парень, чаще школьник старших классов, спорил с кем-то на деньги, что сможет соблазнить самую стрёмную/неприступную девушку, но я даже и предположить не могла, что это может произойти в реальности и со мной.
И именно в этот момент я вспомнила, что мои ключи всё это время были в рюкзаке.
Я доехала до дома, пробежала мимо отца в гостиной, несмотря на его оклик, наверх по лестнице и закрылась в своей комнате.
Я не плакала, я не злилась, не чувствовала себя преданной. Я чувствовала себя глупой и одинокой.
О случившемся я рассказала только Мэту. Тогда он приехал на праздники к нам в гости и проводил со мной всё свободное время, чтобы отвлекать и веселить.
В первый после каникул учебный день я подошла к своему лже-парню и прямо посреди школьного двора у всех на глазах врезала кулаком по лицу. Я сделала это с такой силой, что, кажется, сломала себе несколько пястных костей, поэтому тут же отправилась в травмпункт, откуда меня отпустили домой. Так как рука была правая, я не приходила в школу ещё около недели, ведь всё равно не смогла бы писать. Отцу сказала, что прищемила случайно руку дверью машины.
Вернувшись, я обнаружила свой снова исписанный и испачканный шкафчик. Мне казалось, что все в коридоре шепчутся именно обо мне. Со мной никто не здоровался и не говорил. Когда я пыталась заговорить сама с кем-то из одноклассников, меня просто игнорировали или даже демонстративно отходили подальше. Учителя занижали мне оценки.
В общем, учёба превратилась в ад. Ведь он был всеобщим любимчиком, а я никем, а значит, что бы ни произошло, была не права всё равно я. Даже моя лучшая и единственная подруга, с которой мы были не разлей вода уже лет десять, стала меня игнорировать. Позже я узнала, что она сохла по нему всё это время.
С тех пор я зареклась, что не буду доверять ни одному мужчине. Кроме моего папы и кроме Мэта.
— Эй, — вернул меня из воспоминаний Уилл. — Ребят, у вас всё нормально?
Уже стемнело, мы ехали обратно в город. Хейли и Уилл спереди что-то негромко обсуждали. Мы с Тео сидели на заднем сиденье максимально далеко друг от друга, оба уставившись каждый в своё окно, и не проронили с момента отбытия с пляжа ни слова. Я поняла, что неосмысленно потираю свой безымянный палец, который по прошествии полутора лет с перелома так и не стал нормально разгибаться.
— В полном, — ответил уверенно Тео.
Глава 18
Я, что уже стало по сути обычным, гуляла с утра возле парка с Баки.
«Если я вернусь обратно в своё время, я буду скучать по тебе, приятель», — мысленно обратилась к псу я, зная, что, скажи вслух, во-первых, он меня не смог бы понять, а во-вторых, услышавшие случайно прохожие могли бы понять неправильно, или, наоборот, слишком правильно.
Как ни странно, на мои бессловесные порывы Баки поднял голову, хотя до этого асфальт был ему куда интереснее, и посмотрел на меня умными понимающими глазами.
Каждое утро порядок действий стал одинаковым: забрать только что покормленного щенка, пока он не нашёл место для туалета прямо дома, дать ему сделать все его дела по пути к парку и совершить пробежку вокруг этого самого парка, после чего отвести уставшего пса обратно к хозяйке, крайне довольной, каким спокойным был остаток дня её питомец.
Прошло четыре года после моего необъяснимого приключения. Теперь я почти закончила колледж, живу с любимым мужчиной. Казалось бы, всё прекрасно. Но именно то, что делает меня счастливой, создаёт кучу проблем в остальных сферах жизни. Особенно, когда появляется человек, который стремится окончательно испортить всё, что я так старательно пытаюсь наладить, и благодаря которому я подозреваю, что была не единственной, кто так же умудрился переместиться в прошлое, и что то моё путешествие могло быть далеко не последним.
Эпилог, превратившийся в бонусный рассказ к книге «Вернуть себя». Когда столько лет живешь спокойно и размеренно, перестаёшь верить в чудеса. Однако они сами снова тебя находят, причём в самый неожиданный и трудный момент.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
Книга представляет собой оригинальную и яркую художественную интерпретацию картины мира душевно больных людей – описание безумия «изнутри». Искренне поверив в собственное сумасшествие и провозгласив Королеву психиатрии (шизофрению) своей музой, Аква Тофана тщательно воспроизводит атмосферу помешательства, имитирует и обыгрывает особенности мышления, речи и восприятия при различных психических нарушениях. Описывает и анализирует спектр внутренних, межличностных, социальных и культурно-философских проблем и вопросов, с которыми ей пришлось столкнуться: стигматизацию и самостигматизацию, ценность творчества психически больных, взаимоотношения между врачом и пациентом и многие другие.
Франтишек Ставинога — видный чешский прозаик, автор романов и новелл о жизни чешских горняков и крестьян. В сборник включены произведения разных лет. Центральное место в нем занимает повесть «Как надо умирать», рассказывающая о гитлеровской оккупации, антифашистском Сопротивлении. Главная тема повести и рассказов — проверка людей «на прочность» в годину тяжелых испытаний, выявление в них высоких духовных и моральных качеств, братская дружба чешского и русского народов.
Роман посвящен театру. Его действующие лица — актеры, режиссеры, драматурги, художники сцены. Через их образы автор раскрывает особенности творческого труда и таланта, в яркой художественной форме осмысливает многие проблемы современного театра.
От автора В сентябре 1997 года в 9-м номере «Знамени» вышла в свет «Тень слова». За прошедшие годы журнал опубликовал тринадцать моих работ. Передавая эту — четырнадцатую, — которая продолжает цикл монологов («Он» — № 3, 2006, «Восходитель» — № 7, 2006, «Письма из Петербурга» — № 2, 2007), я мысленно отмечаю десятилетие такого тесного сотрудничества. Я искренне благодарю за него редакцию «Знамени» и моего неизменного редактора Елену Сергеевну Холмогорову. Трудясь над «Выкрестом», я не мог обойтись без исследования доктора медицины М.