Оперативный простор - [3]

– Где я– прохрипел я.

– Вы в госпитале, в Хосте. В хирургии. Вы лежите, вам нельзя разговаривать. Сейчас я доктора позову, он сказал, что когда вы придете в себя – его позвать.

Я особо не перечил, каждое произнесенное слово отзывалось острой болью в легком и позвоночнике. Сестра убежала куда-то, а неугомонный новый знакомый тоже ушел – видимо курить. Ничего не оставалось, как тупо смотреть на игру солнечного зайчика на потолке, от стекол раскачивавшейся форточки.

Приблизительно через час пришел доктор – высокий, сухой старичок, с седыми редкими волосами и пронзительным взглядом, в белом халате, со стетоскопом, как и положено стереотипному образу врача. Даже чем-то напоминал Айболита из мультика, правда тот был вооружен градусником и слухательной трубкой. Это был заведующий травматологического отделения подполковник медслужбы Баранов Иван Федосеевич. Он зашел в сопровождении медсестры Леночки. Сначала он мне совершенно не понравился – даже немного напрягал своим внешне противным видом.

– Ну что, лейтенант– проскрежетал он своим старческим голосом, – Пришли в себяЭто очень хорошо. Ну, вы нас тут всех перепугали – чуть на тот свет не отправились, к праотцам!

– Извините, не знаю как вас зовут, – начал было я

– Иван Федосеевич, – подсказал он.

– Иван Федосеевич, а что со мной?

– Ну, батенька, будете много знать – скоро состаритесь.

– Я не могу встать.

– А вам пока и нельзя, батенька. И вообще, вам нельзя разговаривать. Я вас старше и по возрасту, и по званию, поэтому приказываю молчать. Вы мне мешаете проводить обследование!

– Я просто хочу знать, что со мной.

– Вы действительно хотите– сказал он, после того как измерил давление и послушал, как я дышу. – В общем, у вас проникающее пулевое ранение в грудную полость и еще куча всяких неприятных вещей, как то: большая потеря крови, незначительное заражение крови, омертвение тканей правого легкого, истощение, начальная стадия цинги, бельевые вши, чесотка и прочие мелкие неприятные вещи связанные с антисанитарией, в коей вы пребывали.

– Иван Федосеевич, вы мне все сказалиТогда почему я не могу пошевелиться?

– Ну, что ж, лейтенант, у вас пуля застряла в позвоночнике. Я вообще удивляюсь, как вы выжили! Все что я сказал раньше – это ерунда по сравнению с этим. Потерю крови мы вам компенсировали, легкое прооперировали, потому что вам угрожала гангрена. А вот с пулей мы еще не знаем, что делать, потому что в нашем госпитале нет необходимого оборудования для проведения таких операций. Скорее всего, будем вас в Рось, в Бурденко отправлять.

– Когда?

– Наверное дня через два. Посмотрим по вашему состоянию. А пока лежите и отсыпайтесь.

– Иван Федосеевич, я смогу воевать потом?

– Эх, лейтенант, я не уверен, что вы потом сможете ходить и двигать руками. Пуля застряла в позвонке, задев нервные окончания, что иннервировали конечности. А вы говорите воевать. Я не хочу вас обманывать, молодой человек. В целом, ваше состояние после операции нахожу удовлетворительным. Но вы не отчаивайтесь – в Роси и не такие операции проводились. Ладно, я пошел. А вам полный покой и по – больше спите.

«Айболит» вышел из палаты. Я лежал, и некоторое время в голове крутилась навязчивая мысль: «Ну, что, Володя! Отвоевался!». Все мое существо отказывалось поверить, что стал инвалидом. Ну не может же такого быть! Осталась последняя надежда на Рось. Да, если и они не помогут – не буду калекой. Уж лучше пусть все думают, что погиб или пропал без вести. Я не должен стать для них обузой. А как же месть за смерть ОксаныБороться! Надо бороться за свое право на месть!

Пришла сестра с лотком, где под белой тряпочкой лежали шприцы. Она вколола мне что-то. Еще минут пять полежал и погрузился в сон.

Иду по улице Ленина в Севастополисе, только никак не могу понять, где именно, но чувствую что это так. Видимо был какой-то праздник, потому что навстречу шла большая толпа народа. Я начал вглядываться в их лица и ужаснулся, – это были мои бойцы, которые погибли. Остановил одного и сказал:

– Мы ж тебя в госпиталь отправили!

– Эх, товарищ лейтенант, не доехал я – умер в дороге – растрясли меня.

– А кто эти остальные?

– Это все кто погибли в Севастополисе в последней войне.

Я отвернулся от него и начал искать глазами Оксанку. Она должна быть здесь! Останавливаю девчонок, которые более ни менее похожи на нее, но ошибался. Вдруг, почувствовал, как на мое лицо легла чья-то прохладная рука. Я повернулся, передо мной стояла Оксана, одетая в джинсы и свитер, как в ту новогоднюю ночь, когда мы в первый раз стали близки.

– Любимая, я тебя столько искал!

– Зачем меня искатьЯ всегда с тобой. Ты просто не чувствуешь, но это так.

– Я не знаю, что делать. Так устал от этой жизни, вот инвалидом стал.

– Не говори глупостей, Володя, я тебе обещаю, что ты поправишься. У тебя будет все хорошо, вот увидишь. Я люблю тебя, и не могу допустить, чтобы ты не закончил начатое. Извини, но мне пора.

– Ты куда?

Оксана повернулась и затерялась в толпе. Я кричал ей, звал по имени, но безрезультатно. Хотел удержать за руку, рвануться за ней, но неведомая сила не давала и шелохнуться. Тут появился самолет с белой американской звездой на борту и, в толпу полетели ракеты. Раздались крики и взрывы, меня отбросило взрывной волной. Я закричал от боли и проснулся. Позвоночник сверлила дикая боль. Во рту привкус крови от прокушенной губы.