Оперативный гамбит - [3]

Мы встали в конец небольшой очереди. Когда через пару минут она подошла, Коля, по-свойски кивнув знакомой буфетчице, заказал несколько бутербродов, три овощных салата, три томатных сока, а затем, чуть нагнувшись через прилавок, заговорщицки прошептал:

— Зоенька, и три чистых стаканчика нарисуй, будь добра.

— Только осторожно, смотри, — понимающе усмехнулась та. — А то заведующая на нас за это ругается.

Я отнес тарелки с салатами и бутерброды за свободный столик, а, когда вернулся за остальным, Николай как раз рассчитывался.

— У тебя двадцать семь копеек будет? — повернулся он ко мне.

— Наверное… — пожал я плечами, но, сунув руку в карман куртки, кошелька там, к своему удивлению, не обнаружил.

«Странно… Неужели в кабинете оставил? Нет, не может быть — перед уходом же специально проверял, все ли взял: кошелек, ключи…» Я похлопал себя по карманам и тут с ужасом обнаружил, что связка ключей — от дома, от рабочего кабинета, от сейфа — тоже исчезла. Я начал судорожно проверять другие карманы — но тщетно…

— Что случилось? — удивленно спросил Николай, видя мое замешательство.

— Кошелек пропал… — убитым голосом произнес я. — И ключи…

— Как пропали? Подожди ты, не гони… Может, в конторе оставил?

— Нет, точно с собой были — я ведь сам кабинет закрывал.

— И сколько там было?

— Рублей десять… Да хрен с ними — ключи главное.

Переживал я, действительно, больше не за деньги — хотя сумма была по тем временам немаленькая. Беда в том, что, кроме ключей, потерять которые — головняк тот еще, на связке находились личная печать и личный жетон, за утрату коих полагается взыскание. А это, в свою очередь, означает, что премия, по традиции причитающаяся всему личному составу отдела угрозыска к предстоящему вскоре Дню милиции, лично мне уже не светит. Воистину, беда не приходит одна…

— Ладно, пошли! — Коля всучил мне поднос со стаканами, а сам, положив в карман сдачу, направился в сторону занятого мною столика.

Я послушно последовал за ним и расстроенно плюхнулся на стул — мне, честно говоря, было уже не до чего. А тут еще, представьте, какой-то мужичок весьма неопределенного возраста, с небритой физиономией и в потертом плащике довоенного покроя — типичный люмпен, словом, — подошел и, глядя на меня водянистыми красноватыми глазами, угрюмо поинтересовался:

— Мужики, железо не интересует?

— Что?!

— Железо, говорю, не интересует?

— Слушай, командир, — недовольно поморщился я. — Ей-богу, не до тебя сейчас. Иди, пожа…

И вдруг осекся, увидев, как Коля ухмыляется в свои пшеничные усы, а этот самый люмпен меж тем, не дожидаясь приглашения, усаживается на свободный стул. Николаев молча пододвинул ему пустой стакан и тарелку с салатом.

— Ну, чего сидишь? Начисляй! — это он мне.

Автоматически — по-прежнему находясь в растрепанных чувствах, — я быстро разлил водку по стаканам и спрятал бутылку под стол.

— Что ж, знакомьтесь! — Коля посмотрел в мою сторону и жестом указал на мужичка. — Это — Иваныч…

— Павел! — пожал я протянутую мне руку. — А что за железо-то?

Иваныч хитро усмехнулся вместо ответа, сунул руку в карман своего засаленного плаща и вытащил оттуда мой кошелек и ключи.

— Держи!

Связка весело брякнула о стол.

— Здорово! — искренне восхитился я, засовывая в карман возвращенное имущество. — Когда успел — в троллейбусе?

— В троллейбусах не езжу… — неожиданно насупился мой новый знакомый.

Кстати говоря, это не позерство — это действительно так. Значительно позже, проработав с Иванычем много лет, я чисто случайно узнал причину этого странного чудачества. Оказывается, свой первый в жизни срок Терентьев получил за карманную кражу, совершенную именно в троллейбусе. На зоне он дал себе слово больше никогда не ездить на этом виде транспорта, и свято держит оное по сей день. В районах, где ничего другого не ходит, Иваныч скорее пойдет пешком или потратится на такси.

— Ладно, Паша, не приставай к человеку! — вмешался Николай. — Давайте лучше примем за знакомство.

Мы чокнулись, опрокинули в себя граммов по пятьдесят водки, чинно закусили и сразу же дернули по второй — чтобы «пуля не пролетела». А уж после пошел обычный в таких случаях разговор: сначала ни о чем, потом о тяжелой работе, маленькой зарплате и идиотизме начальства с постепенным переходом к анализу политико-экономической ситуации в стране в целом. У меня с самого утра маковой росинки во рту не было, так что эти сто граммов на голодный желудок моментально оказали соответствующее действие. Я, помнится, продолжал назойливо выпытывать у Иваныча, когда и где все-таки он умудрился стянуть у меня ключи. Кончилось тем, что Коля вынужден был меня слегка осадить.

— Да подожди ты! У нас сейчас разговор серьезный. Я вас не зря познакомил — вам теперь вместе работать.

— Как это «вам»? — удивленно переспросил я. — А ты?

— А я рапорт подал, — Николай вздохнул и разлил по стаканам еще водки. — Пора уже отдохнуть… Так что Иваныч теперь работать будет с тобой. И помни: его ты можешь использовать только в самых сложных случаях — на крайняк, как говорится. Он не подведет — у него руки золотые.

— В каком смысле? — опять не понял я.

— В каком смысле?.. — переспросил Николаев и подмигнул нашему общему другу.