Оперативное вмешательство - [79]

В ответ на эти слова народ вскочил со своих мест и некоторое время бурными криками выражал монарху свое неумеренное одобрение.

«Сергей Сергеевич, – мысленно сказал Дима-Колдун, – призыв Михаила Александровича сработал. Эти люди стали его Верными без всяких дополнительных условий».

«Вижу, – также беззвучно ответил Артанский князь, – только я бы пока не обольщался. Совсем недавно они с тем же пылом и жаром любили такое ничтожество, как поп Гапон. В Неве утечет еще немало воды, прежде чем они станут Михаилу нестоящими соратниками и помощниками. А сейчас этот митинг пора закрывать, следует забрать к нам в Тридесятое царство руководство этого Собрания и там начать с ним настоящие переговоры о том, сколько вешать в граммах…»

«Пожалуй, вы, Сергей Сергеевич, правы, – присоединился к этой безмолвной беседе император всероссийский, – так Мы и сделаем».

И вот, когда шум стал стихать, император встал и поднял руку – и сразу наступила тишина.

– Поскольку вы со мной согласны, – сказал он, – то сейчас вы допиваете свой чай, а потом расходитесь по другим отделениям собрания нести благую весть своим товарищам. В то же время Мы, вместе с членами вашего Правления и вашим новым Председателем товарищем Стопани, уединимся в Тридесятом царстве у Артанского князя, где для того есть все надлежащие условия, чтобы разработать петицию, с которой члены Вашего Собрания должны будут обратиться к Нам, высказывая свои нужды и просьбы. План такой. Ровно через неделю во всех отделениях своего Собрания вы будете ставить под этим документом свои подписи, а на Рождество состоится торжественное шествие к Зимнему дворцу для вручения петиции в наши собственные руки. Всю организацию этого процесса Мы берем на себя. Вы можете спросить, зачем все это нужно. Одно дело когда Мы издадим неожиданные для многих Законы и Указы, что может быть воспринято со стороны хозяев и чиновников как проявление Нашей царской тирании и самодурства, и совсем другое, если это будет сделано по просьбе многих тысяч Наших верноподданных, которых Мы любим, как отец любит своих детей. На этом, товарищи рабочие, считаем наш сегодняшний разговор законченным. Благослови вас всех Господь!

Отдаленный гром в небесах, явление в зимнем Санкт-Петербурге более чем невероятное, слился с первыми словами гимна «Боже, царя храни», который рабочие вдруг запели с большим чувством и всеобщим воодушевлением. И вот тут, как говорится, «под шумок», открылся портал в Тридесятое царство, и коренастые рабочие остроухие принялись перетаскивать на ту сторону окаменевшие статуи эсеровских боевиков. Там их уже заждались. Следом в пышущую зноем дыру проследовали и все остальные, включая товарищей Карелина, Васильева, Кузина и Варнашева, несмотря на все произошедшее, испытывавших некоторые сомнения. Последним же клуб-чайную покинул Артанский князь – и дыра между мирами закрылась, будто ее никогда и не было.

Шестьсот семнадцатый день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.

Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский.

Ну вот и сходили, что называется, за хлебушком. Михаил повел дело так, что нам даже открыть рта не пришлось открывать. Все сам, сам, сам. И это хорошо, ведь при наличии таких замашек я с чистой совестью могу отпустить его в свободный полет. Но о том, что этот мир свернет по натоптанной дорожке мира Елизаветы Дмитриевны, речи уже не идет. Пророческими оказались слова Сосо о том, что Михаилу в одном лице придется быть и товарищем Лениным, и товарищем Сталиным, и самим собой. Мы выбили его мир из колеи Основного Потока, и тот уже зашкандыбал каким-то своим, особым путем, несмотря на то, что мой протеже и дальше намеревается сверяться с поваренной книгой «старших братьев». А все дело в том, что имеет значение личность не только самого Михаила, но и людей, учивших его делать политику наилучшим способом. Я не адмирал Ларионов, не капитан Тамбовцев и не полковник Бережной, а потому и результат моего воздействия получился несколько иным. Нашего «нового» Михаила надо не пришпоривать, а сдерживать, а то как бы не наломал дров, ощутив у себя в руках ничем не ограниченную мощь.

– Самоуверенность – это так же плохо, как и боязнь самостоятельных действий, – сказал я ему, – а сила – еще не гарантия успешности операции. Прежде чем что-то делать, требуется все тщательно взвесить и только потом рубить сплеча, а то получится у тебя такое же «до основанья и затем», как и у Ленина в Основном Потоке…

– Я это понимаю, – вздохнул Михаил, – но в то же время сердце у меня щемит за всех бесправных и обиженных. Я понимаю, какие грубые ошибки в народном вопросе совершил мой великий ПапА, а Ники своим бездействием только усугубил положение.

Да уж, Призыв – штука обоюдоострая, ведь не только Верные клянутся служить Патрону, но и Патрон начинает воспринимать Верных как продолжение самого себя. И второй тип Призыва, когда призывают тружеников, а не воинов, в этом смысле, видимо, тоже не исключение. На будущее надо будет иметь это в виду.

– В любом случае в своих действиях ты должен руководствоваться бессмертным принципом «не навреди», – сказал я. – К тому же у тебя в руках еще не сила, а пока что только ее призрак. Собрание, которое тебе удалось обаять своей харизмой – еще только заготовка необходимого тебе политического инструмента. Создатель этой организации собрал этих людей только для того, чтобы в подходящий для себя момент бросить их на жертвенный алтарь, и на пролитой крови обрести недосягаемую в обычных условиях славу. А это совсем не инструмент, который тебе нужен, а только заготовка для его изготовления.