Оперативное вмешательство - [74]

– При абсолютной монархии капитал вместо выборов вкладывает деньги в революцию, – сказал капитан Юрченко, – и тоже добивается успеха, ибо власть при этой системе передается по наследству, а не делегируется лучшим из представителей народа…

– Успех может сопутствовать революции только в том случае, если выполняется формула революционной ситуации, – сказал я, – то есть когда низы не хотят жить дальше прежней жизнью, а верхи теряют способность к управлению ситуацией. И такое возможно не только при негодном к делу абсолютном монархе. При вашем развитом социализме никаких политически активных капиталистов не было и в помине, цеховики, придушенные ОБХСС, сидели тихо как мыши под веником, а советская власть в девяносто первом году все равно рухнула – точно так же, как и монархия царя Николая. А все потому, что выродившиеся коммунистические вожди без всякой войны и глобальных стихийных бедствий довели народ до нищего полуголодного состояния, разгула национализма и парада суверенитетов.

Капитан Юрченко хотел еще что-то сказать, но тут в Сосо неожиданно прорезался товарищ Сталин.

– Брэк, товарищи, – веско сказал он. – Вы, товарищ Юрченко, должны учитывать, что все сказанное товарищем Серегиным есть печальная, но объективная правда, в истинной подоплеке которой нам еще предстоит разобраться, а вы, товарищ Серегин, должны помнить, что нет здесь вашего и нашего, а есть одна общая боль по погибшей Великой Стране. Совсем не исключено, что в свое время нам придется разбирать и те авгиевы конюшни, причем не один раз. Есть у меня такое мнение. А сейчас давайте вернемся к текущему вопросу, оставив судьбу господина Горбачева на потом… Продолжайте, товарищ Серегин.

«Сергей Сергеевич, – послал мысль Дима-Колдун, машинально сунувший руку за отворот рубашки, – только что у товарища Сосо скачкообразно изменилась структура ауры и произошла активация генератора харизмы, который в настоящий момент пока работает на холостом ходу…»

«Спасибо, Дима, – беззвучно поблагодарил я своего юного товарища, – буду иметь это в виду».

– Наша с вами задача, – сказал я вслух, – привести Российскую империю в такое состояние, когда народ будет уверен, что новый император делает все возможное для улучшения его благосостояния, а власть получит возможность оперативно и адекватно реагировать на складывающиеся вызовы и угрозы. И тогда, сколько бы ни вкладывалось денег в революцию, все они вылетят в трубу с легким пшиком, потому что люди за революционерами попросту не пойдут. Но с народом нельзя разговаривать лишь языком законов и указов, люди должны видеть в своем монархе не только солнцеликое божество, но и живого человека.

– Это вы, Сергей Сергеевич, говорите, опираясь на личный опыт? – поинтересовался Михаил.

– Вот именно, – подтвердил я, – одна из важнейших задач для меня – не покрыться бронзовой патиной и не переродиться в истинного архангела, оторванного от земных скорбей. Принимая то или иное решение, я должен помнить не только то, как оно отзовется на моих Верных и опекаемом мною русском народе, но и чего это будет стоить всем остальным людям оперируемого мира.

– В таком случае, Сергей Сергеевич, я тоже пойду с вами, – сказал Михаил. – Чем я хуже халифа Гаруна-аль-Рашида?

– Ничем, – вздохнул я, – но все равно это как-то неожиданно…

– Ничего неожиданного, – возразил Михаил, – господин Стопани является моим полномочным представителем по рабочему вопросу, а значит, в мои императорские обязанности входит лично представить его людям, о благополучии которых ему вменено заботиться. И, кроме того, мое личное участие в переговорах значительно ускорит дело, что с учетом имеющейся у вас спешки немаловажно.

– Спешка – это не то слово, – сказал я, – но мы и в самом деле уже несколько раз вписывались в поворот в самый последний момент. Так что не исключено, что это нам тренировка на скорость перед какими-то более сложными случаями на верхних относительно этого мира ярусах мироздания.

– Вот это меня и тревожит, – вздохнул Михаил, – я же чувствую, что всеми своими мыслями вы уже в четырнадцатом, и даже в сорок первом году. Там на Россию напал жестокий враг, там льется кровь и гремят залпы, а по лесным проселкам мчат ваши танки и кавалерия, чтобы отразить и уничтожить. Поэтому я понимаю, что однажды вы уйдете геройствовать дальше, во имя спасения следующих миров, а я останусь тут один, без поддержки людей, которые научат и подскажут. У моего «двойника» были старшие братья, сплотившиеся вокруг его трона как когорта преторианцев, а со мной не хочет работать даже милейший товарищ Сосо… Поэтому мне лучше сразу кинуться в омут с головой и искать поддержку там, где мой брат видел только погибель.

Так вот в чем дело… Михаил чувствует громадье стоящих перед ним задач и эфемерность нашей поддержки, а оттого мандражирует сверх всякой меры. И в то же время я ухватил блистательную простоту и ясность высказанной им идеи – обратить в своих Верных не только воинские контингенты, участвовавшие в Маньчжурской кампании, которые сейчас далеко, но и питерские рабочие массы, что у него прямо под боком. На самом деле это страшная сила. И непосредственный доступ к этим массам на блюдечке с голубой каемочкой ему предоставит Собрание фабрично-заводских рабочих, контроль над которым мы собираемся брать прямо сейчас…