Операция "Волчье сердце" - [49]

Извиняться или оправдываться я не собиралась, вот еще. В конце концов, он сам виноват.

Подводить какую-то бы то ни было аргументационную базу под это утверждение я тоже не собиралась.

Выглядел капитан… расслабленным.

Несмотря на глубокую ночь, плавно переходящую в раннее утро и, очевидно, проведенную без сна. Несмотря на ссадины на костяшках и длинную царапину через левую скулу. Несмотря на застуканную за неприглядным занятием соседку — от всей его фигуры веяло глубоким внутренним довольством. Умиротворением.

Поняв, что ответа от меня не дождется, этот странный, незнакомый мне Вольфгер Лейт, пребывающий в полной гармонии с собой и со всем миром, вдруг хмыкнул.

— Ладно, всё равно эти духи вам не идут…

Что-о-о?!

— Я вам другие подарю! — пообещал волк мне, задохнувшейся от гневного возмущения, и миролюбиво продолжил, — Идемте, отчитаетесь, как прошла ваша шпионская миссия.

На уже знакомой кухне было светло, тепло и уютно. Я пребывала в той восхитительной стадии легкого опьянения, когда ты испытываешь удивительную ясность мыслей и ощущаешь себя абсолютно трезвой, а мир вокруг обретает небывалую четкость и прозрачность, и ты немыслимо близок ко всем тайнам бытия. Но резких движений предпочитаешь не делать.

Капитан, предоставив гостье самой устраиваться, как ей удобно, достал откуда-то из недр шкафов деревянную меленку, наполнил ее нутро, черное от времени и от работы, кофейными зернами из бумажного пакета (который тут же убрал на место, аккуратист!) и принялся крутить гнутую ручку с медной шишкой на конце. По кухне поплыл упоительный аромат — а в подставленное под мельницу блюдце посыпались темные крупинки.

Я втягивала воздух малыми порциями, «пробуя» запах и пытаясь его опознать. Сорт был мне незнаком, но, определенно, весьма неплох. Капитан переступил на месте, становясь поудобнее, и перекрыл мне спиной обзор на действо. Я было расстроилась — но новый вид был тоже неплох.

— Когда благовоспитанные барышни принимаются изображать хулиганов, — делился между тем со мной наблюдениями вервольф, — получается у них, как правило, через ж… жизненный опыт.

Голос его звучал на диво гармонично, переплетаясь с шорохом крошащихся зерен.

— А между тем, любой приличный хулиган, закаленный уличным детством, сразу вам скажет…

Лейт аккуратно отставил мельницу, подхватил блюдце и пошел куда-то с кухни. Я, как зачарованная, двинулась за ним.

— Что поливать надо не пол и, тем более, не коврик перед входной дверью…

Капитан отпер замок и вышел на площадку.

— А непосредственно саму дверь! — завершил свою мысль он, посыпая молотым кофе то место, которое я только что щедро оросила шедевром парфюмерной мысли.

— Что вы сделали?! — возмутилась я, когда этот варвар как ни в чем не бывало вернулся в квартиру и прошел мимо меня обратно на кухню — Это был отличный кофе!

— Полагаете, ваши духи того не стоят? — обернувшись через плечо, ухмыльнулся мне этот негодяй.

Пока капитан молол новую порцию зерен, а затем варил кофе, я сосредоточенно молчала. Делала вид, что обдумываю разные чрезвычайно важные мысли — но, по большей части, подсматривала за волком, наблюдая, как он двигается.

Точные движения, лаконичные жесты...

— Благодарю вас за лекцию, — надменно обронила я, когда приняла в свои руки кофейную чашечку, — но вам не приходило в голову, что я просто не желала доставлять вам неудобств больше, чем наметила?!

Капитан, снимавший с плиты вторую порцию кофе, взглянул на меня и промолчал — и это было очень скептическое молчание.

Да что там — Вольфгер Лейт весь в этот момент являл собой воплощенный скепсис.

Это почему-то показалось обидным.

— Что ж, в следующий раз я приму к сведению ваши рекомендации! — Я попробовала зайти с другого бока и отхватить-таки капитанского мяса.

В этот раз он даже обернуться не соизволил — как стоял ко мне спиной, переливая напиток из джезвы в чашку, так и остался. Только хмыкнул. То ли «нас таким не удивишь», то ли «неужто вы станете повторяться», но в любом случае вся эта спина, от затылка до… до подспинья, излучала такое мужское превосходство, что буквально провоцировала меня на неразумные, но столь приятные военные действия.

Я с некоторым трудом оторвала взгляд от этой картины.

Вервольф не стал садиться за стол и теперь стоял, опершись спиной о раму двери между кухней и столовой.

Массивный. Контрастно-темный на фоне светлых стен кухни. Расслабленно-небрежный. Кофейная тара казалась игрушечной в крупных руках, и вызывающая белизна чашки и блюдца подчеркивала ссадины на сбитых костяшках.

Где это он так?..

Ну на минуту оставить нельзя!

Мир звенел и кружился.

И не то, чтобы у меня и впрямь кружилась голова — не так уж много мы и выпили, право слово. Просто усталость после тяжелого дня и остаток хмеля порождали это иррациональное ощущение, с которым мне и будучи абсолютно трезвой доводилось сталкиваться: много работы, мало сна, прием пищи от случая к случаю — и готово.

Опять Мара, самовольно назначившая себя моей кухаркой и регулярно приезжающая из дома родителей ко мне на квартиру (где бы оная квартира ни была), будет отчитывать, что я не забочусь о себе и не берегу сердец своих почтенных маменьки и папеньки...