Уснул я на ледяном холме, а проснулся в многоголосом, пульсирующем пекле с пылающей печью и свирепого вида чертями. Именно в такое пекло мне всегда хотелось отправить писак из рекламного агентства «Таунтон». Как же я сам здесь очутился? Меня это порядком обескуражило. Но удивляться долго не пришлось. Один из чертей грубо тряхнул меня за плечо и сказал:
— Хватит дрыхнуть! Помоги-ка убрать койку.
В голове немного прояснилось, и я начал соображать, что передо мной не черт, а всего лишь представитель самого низшего класса потребителей, наверное, санитар из госпиталя.
— Где мы? — спросил я. — Опять в Литтл-Америке?
— Эй, чтоб тебя! Что ты мелешь? — заорал тот, кого я принял вначале за черта, а потом за санитара. — А ну-ка, подсоби, слышишь!
— Еще чего не хватало! — уже обозлился я. — Это я-то — литературный работник высшей категории?!
Он с явным сожалением посмотрел на меня и, обронив: — Как есть свихнулся! — убежал куда-то в гулкую, пронизанную красными вспышками темноту.
Я поднялся, пошатываясь, и невольно ухватился за чей-то локоть.
— Простите, где я? Это госпиталь?
На этот раз мне попался потребитель с нравом похлеще, чем у первого.
— Отпусти к черту руку! — рявкнул он. — Нужен тебе госпиталь, — подождешь до высадки.
— Какой высадки?
— Вот такой. Послушай, чокнутый, ты что, запамятовал, как подписывал контракт?
— Какой еще контракт? Ничего я не подписывал. Да как ты смеешь так разговаривать со мной? Знаешь ли ты, кто я? Я литературный работник высшей…
Выражение его лица смягчилось.
— Ага, ясно, — понимающе кивнул он. — Сейчас я тебе помогу. Одну минутку, полоумный, я вмиг соображу кое-что.
Через минуту он действительно вернулся и протянул мне на ладони маленькую зеленоватую таблетку.
— Всего пять сотен, — угодливо зашептал он. — Может, последняя на пароходе. Хочешь, организуем припадочек. Не хочешь? Ну, тогда этой пилюльки тебе хватит перед высадкой.
— Перед какой высадкой? — завопил я уже в отчаянии. — Что все это значит? Я ничего не понимаю. Не надо мне твоей отравы! Только скажи мне, где я и что это за чертов контракт, а дальше я уж сам разберусь.
Он внимательно посмотрел на меня:
— Здорово же тебя отделали. Должно быть, треснули по башке. Ну так вот, чокнутый, ты в шестом трюме грузового судна «Томас Мальтус». Ветер или шторм — неважно, курс 273 градуса, скорость 300 узлов, пункт назначения Коста-Рика, везет таких вот олухов, как ты да я, на плантации «Хлорелла».
Поначалу я решил, что это грубая и неуместная шутка подвыпившего матроса.
— А сам-то ты?.. — начал было я и умолк.
— Вот, скатился к чертовой матери, — докончил он с ожесточением и впился взглядом в зеленую таблетку на ладони. Затем, бросив ее в рот, продолжал: — Но я еще вернусь домой. — Глаза у него заблестели. — Я покажу им, как надо работать на плантациях. Через неделю меня уже назначат мастером, через месяц — управляющим, через год — директором компании. Я куплю пассажирскую линию «Кювард» и все ракетопланы отделаю чистым золотом. Только высший класс обслуживания пассажиров, все самое лучшее. Когда-то я сам водил суда по Атлантике. У себя на флагмане я отделаю твою каюту чистым золотом. Ничего не пожалею для друга, чокнутого. Не хочешь золотом, могу платиной. Не хочешь платиной, могу…
Я осторожно отодвинулся от него, но он даже не заметил этого, продолжая нести уже явный вздор. Какое счастье, что я не пристрастился к наркотикам. Отойдя подальше, с чувством полной безнадежности я опустился на пол и прислонился к перегородке трюма.
Кто-то сел рядом со мной:
— Хелло, — послышался вкрадчивый голос.
— Хелло, — ответил я. — Послушайте, мы действительно идем в Коста-Рику? Как мне повидать капитана? Произошла ужасная ошибка.
— О, стоит ли огорчаться! — воскликнул мой сосед. — Живи и жить давай другим. Мой девиз — ешь, пей и веселись.
— Убери свей грязные лапы! — завопил я.
Мой сосед разразился отборной бранью.
Я вскочил и поспешно отошел, натыкаясь на ноги и тела спящих на полу.
Мне вдруг пришло в голову, что, пожалуй я, никогда по-настоящему не знал массового потребителя, встречаясь с ним только тогда, когда пользовался его услугами, всегда принимал как неизбежное его слабости и пороки и лишь старался использовать их, не задумываясь, к чему это может привести. Мне вдруг страстно захотелось выбраться из шестого трюма, вернуться в Нью-Йорк, выяснить, какую злую шутку сыграл со мной Ренстед и почему он сделал это. Я хотел вернуться к Кэти, к дружбе с Джеком О'Ши, к своей большой работе у Фаулера Шокена. Ведь мне нужно было столько сделать!
Над запасным выходом светилась красная табличка. Я с содроганием представил себе, как в случае катастрофы сотни людей, набитых в трюмы, кинутся в эту дверь, давя друг друга.
— Посторонись, приятель, — произнес чей-то хриплый голос. Человек корчился от рвоты. Я открыл дверь запасного выхода и проскользнул в нее.
— Ты куда? — рявкнул здоровенный детина — часовой в форме сыщика частного сыскного агентства.
— Мне нужно повидать капитала. Я попал сюда по ошибке. Меня зовут Митчел Кортней. Я работник высшей категории в рекламной фирме «Фаулер Шокен».
