Операция «Тюбетейка» - [2]

И мне очень хотелось бы, чтобы герои Жилинскайте стали твоими друзьями, такими же, как стойкий оловянный солдатик, как Малыш и Карлсон, как Буратино и Незнайка, как Витя Малеев и Пеппи Длинныйчулок…

Я не прощаюсь с тобой, дорогой читатель! Ты уже знаешь, что Витауте Жилинскайте стала бабушкой, и, наверно, мы скоро познакомимся с её новыми рассказами, которые будет она придумывать уже для внучки Манте, а значит, и для всех других ребят… Поэтому не прощаюсь, а говорю: до новых встреч!

Переводчик

Когда Ауримас был маленьким

Домик находок

Уверяю вас, на всём пляже не было мальчика несчастнее Ауримаса — такая беда с ним приключилась, такое несчастье стряслось, что и словами не расскажешь! Короче говоря, он потерял маму, свою единственную, родную маму. Потерял примерно полчаса назад, когда, крепко ухватившись за мамину руку, шёл к морю купаться, но тут наперерез им покатился мячик, и, отпустив маму, Ауримас погнался за ним. И пока гнался, заблудился среди сохнущих полотенец, надутых резиновых матрацев, раскрытых зонтиков и лежащих под этими зонтиками тётей, дядей и ребят… Долго-долго бродил Ауримас по огромному пляжу, совсем с ног сбился, но мамы своей так и не нашёл.

Мало того, разыскивая маму, он вдобавок потерял где-то свою шапочку с козырьком, и теперь солнце так слепило глаза и припекало макушку, что мальчик совсем изнемог и остановился.

«Что будет, — пронзила его страшная мысль, — что будет, если я уже больше никогда-никогда не найду маму?»

Охваченный ужасом, Ауримас беспомощно огляделся по сторонам и увидел неподалёку большущий раскрытый зонт — наверное, самый большой на всём пляже; под этим зонтом лежала толстая тётя — тоже, наверное, самая толстая на всём пляже, хотя и нехорошо так говорить про взрослых.

— Тётя, — несмело окликнул её мальчик, — а тётя!

— Это ты меня? — лениво открыла глаза толстая тётя. Она была густо намазана кремом и блестела, как зеркальный карп, а нос её, чтобы не обгорел на солнце, был прикрыт специальным пластмассовым треугольничком.

— Видите ли, тётя, — пробормотал мальчик, — я… я не знаю, что мне делать…

— А что случилось? — спросила тётя и села под своим необъятным зонтом.

— Я, — Ауримас всхлипнул, — я потерял свою маму!

— Ага, — нисколько не удивилась тётя, будто все окружающие на каждом шагу теряли своих мам. — И где же ты её потерял?

— Там, — неопределённо махнул рукой Ауримас. — Я держал её за руку, очень крепко держал, но потом случайно выпустил — и смотрю, нет больше моей мамы, потерялась… И ещё шапочка с козырьком потерялась…

— Ага, — снова нисколько не удивилась тётя, будто не только мамы, но и шапочки терялись на каждом шагу. — Значит, говоришь, потерял маму, потерял шапочку и теперь хочешь всё это найти, да?

— Да, тётя, да! — горячо подтвердил мальчик, и в его заплаканных глазах сверкнула крохотная надежда. — Очень хочу найти!

— Однако, — предупредила тётя, — чтобы найти маму и шапочку, тебе придётся преодолеть множество препятствий и опасностей. Не побоишься, хватит пороху?

— Не побоюсь, тётя, и пороху хватит! — заверил Ауримас. — Только скажите, где моя мама и где моя шапочка!

— Ну, так слушай внимательно, — тихо и таинственно начала тётя, сидевшая под большим зонтом, и, пока она говорила, пластмассовый треугольничек подпрыгивал у неё на носу, словно заводной воробей. — Далеко-далеко, в бескрайней жаркой пустыне, такой жаркой, что там не растёт ни одна пальма, не пасётся ни единый верблюд, — словом, на самом краю этой раскалённой пустыни стоит красивый белый домик, прилепившийся к самому боку золотой дюны… Видишь — вон там! — протянула тётя руку.

Ауримас посмотрел туда, куда она указывала, — и в самом деле: прильнув к склону жёлтой-жёлтой дюны, стоял красивый белый домик, а на песке пляжа действительно не росла ни одна пальма и не бродил ни единый верблюд.

— Теперь навостри уши и слушай дальше, — ещё таинственнее продолжала толстая тётя, глаза её заблестели, как два зеркальца. — Этот красивый белый домик в давние времена стоял на курьих ножках, и жила в нём Баба Яга — костяная нога с чёрным котом на плече — та самая, которая хотела изжарить Иванушку-дурачка…

— Правда? — удивился Ауримас, с некоторым испугом поглядывая на белый домик.

— Ещё бы! — закивала головой тётя. — Чистая правда. Значит, жила там Баба Яга и ещё долго прожила бы, но однажды разразилась буря, домик затопили волны, и с ними подплыла к дюне злая и голодная острозубая акула. Увидев, что домик стоит на свежих куриных ножках, она набросилась на них, отгрызла, проглотила, и поминай как звали… Остался несчастный домик инвалидом, потому что не только у кур, но и у домов новые ноги не вырастают. Погоревала Баба Яга, погоревала, да делать нечего — прихватила своего чёрного кота и отправилась жить в другое место. Нельзя же ей было оставаться тут и показывать туристам такой несказочный домик с отгрызенными ножками.

— И куда же она отправилась? — спросил мальчик, снова с опаской косясь на белый домик.

— Куда? — переспросила тётя. — Рассказывать, куда она делась, строго воспрещается, потому что это страшная тайна. — Она помолчала, потом поманила Ауримаса поближе и шепнула ему на ухо: — Но так и быть, тебе, только тебе одному я её открою. Баба Яга переселилась в квартиру со всеми удобствами, каждый день принимает душ и ходит в кафе, где за один присест проглатывает сразу по три пирожных. Поэтому она страшно растолстела.