Операция «Толкинит», или Особенности национальной контрразведки - [9]

— Эх… если бы, парень… Я бы тогда… Мне бы тогда ничего больше не надо было!

Гном печально хмыкнул, вздохнул и, возвращаясь к менее болезненной теме, глянул на эльфа:

— Мы еще будем искать эти… объекты?

— Да. Как и обещали Файлу. Сразу, как только позволят обстоятельства, — с каменным лицом проговорил Грандуэль.

Хоббит и гном нахмурились, сомневаясь, правильно ли они его поняли, глянули в хитро блеснувшие очи эльфа — и поняли, что не ошиблись.

— Ясно, Гранд! Как только — так сразу! — шкодно ухмыляясь, закивал Сеткинс. — Вопросов больше не имеем!

Гном облегченно вздохнул. Если уж произошедшее вчера никак нельзя было исправить, то хотя бы так… Ведь на то Осенины и есть!

Когда дверь отворилась, впуская морозный утренний воздух и дядю Мишу — причесанного и в костюме — товарищи сидели, откинувшись на спинки стульев, и улыбались, сами не зная чему.

— Ну… с добрым утром, что ли, — сконфуженно пробормотал мужичок, тиская галстук. — Я тут по пьяной лавочке запамятовал, приглашал вас сегодня на свадьбу или нет…

Хоббит и гном покраснели и дружно глянули на эльфа.

— Мы не имели чести быть приглашенными на бракосочетание твоих детей, любезный Миша по прозвищу Иван С Усами, — степенно покачал головой Грандуэль.

— Ну… тогда это… значит… приглашаю! — облегченно улыбнулся мужик. — Через час в клубе расписываться будут. Там же банкет. Ждем все — особенно Шурка. Говорит, такого башковитого мужика по технической части, как Галин, он давно не видал!

И пока порозовевший гном раздумывал, принять его слова как комплимент или констатацию факта, Миша помахал рукой и убежал.

Наскоро дожевав завтрак и поблагодарив бабу Яблоко, фейри бросились в минисупермаркет, и полчаса спустя оставили ошарашенную, но довольную продавщицу пересчитывать выручку и свои проценты. Сервиз на двенадцать персон, набор нержавеющих кастрюль, метровая бело-сиреневая в желтый цветочек кошка — символ уюта, шотландский плед и, конечно, новая бензопила направились из магазина вместе с ними в сторону клуба для обретения новых хозяев.

* * *

— …этот день — самый волнующий и значимый в ваших судьбах… — проникновенным голосом говорила Василиса Наумовна, и гости внимали с разной степенью внимания: кто вздыхал, вспоминая свои свадьбы — добрым и не очень словом, кто утирал сентиментальные слезы, кто нетерпеливо переминался в ожидании банкета.

— У вас учитель заключает браки? Странная традиция, — недоуменно прошептал Грандуэль на ухо дяде Мише.

— Да это не традиция… — скривился отец невесты. — Это председатель наш Клещов сбег, гадина.

— Чтобы не женить? — опешил эльф.

— Чтобы башку в задницу не вколотили, — буркнул мужичок. — Кооператив наш технику новую купил… я говорил уже, вроде… а Клещ в городе адвоката нанял, тот ему что надо переоформил, и получилось, что у Клеща — всё, а мы — голодрань деревенская. Как мужики узнали — чуть до смертоубийства не дошло. Едва ноги унес, гнида, и с тех пор носа сюда не кажет. И всё бы ладно, но он имущество наше… свое, вроде, теперь… бандитам продал. Типа, забирайте, что и сколько сможете. Пока вот отбиваемся… Но неделю назад Василисин дом ночью пожгли. Она за председателя осталась, так пугнуть хотели, видно. Или не пугнуть…

— Василису Наумовну?! — яростно прошипел Грандуэль, но не успел дядя Миша удивиться, как дверь клуба распахнулась, и на пороге встал — и тут же упал — человек.

Люди обернулись, учительница запнулась на полуслове, и в толпе залетали смешки:

— Петрович нажрался!

— Жаба горела!

— А грязнушший-то!

— Не мог уж подож…

— Смотрите, кровь!!!

Кто-то бросился к лежащему мужичку, поднял на руки, понес… И вдруг страшное понимание обрушилось на колхозников, как мокрый саван:

— Он же машинный двор сторожил!

— Бандиты!!!

Из открытой двери потянуло дымком.

— Подожгли!!!..

Зал моментально взорвался топотом, руганью, женским визгом, призывами бежать, звонить, тащить… Люди ломанулись наружу, не зная, куда бегут — на пожар или на бойню.

Фейри знали, куда бегут они, но про них в суматохе никто не вспомнил.

Когда колхозники примчались к машинному двору на окраине — кто прихватив по дороге вилы, кто — топоры, кто ведра — ни отбивать, ни тушить там было уже нечего. Смрадным столбом догорал склад горючего, сорванные с петель ворота лежали в грязи, и глубокая свежая колея уходила к центральной улице деревни, ведущей к дороге.

— Догонять надо! — растерянно выкрикнул кто-то, и общая оторопь прошла: народ побежал по дворам выводить чего было на ходу.

Внезапно из переулка донесся рык мотора, и к выезду, обдав задержавшихся грязью, выскочил желтый с синей полосой мотоцикл с коляской.

— Когда напали? — резко спросил милиционер.

— Может, полчаса назад! Может, минут двадцать! Доедут до станции, погрузят на вагоны — и ищи ветра в поле! Константин Константиныч, уйдут! — бросился к нему дядя Миша.

— От меня не уйдут, — скривил тонкие губы милиционер, но прежде, чем успел дать газу, в коляску внезапно запрыгнули двое незнакомцев с зачехленными лыжами. Третий, с бензопилой, вскочил на седло сзади.

— Погнали, стражник! — проревел он. — От нас не уйдут!

Мотоцикл взрыл колесами землю и помчался вперед.