Операция «Святой Иероним» - [14]

— Ну и долго мне там висеть? — угрюмо спросил Володя, уже страшась того, что долго на трубах он продержаться не сможет.

— Не больше получаса. От силы — сорок минут. Пройдет милицейский пост, закроет обе двери — все это ты услышишь, — тогда и спускайся вниз, располагайся с комфортом. Через часик можешь вылезти вообще и даже сесть на стул — там есть, у стеночки. Только смотри, не топай громко, да и вообще старайся быть невидимым со стороны набережной. Все понял?

— Да, пожалуй, — кивнул Володя, хотя он понял все лишь в теории, совсем еще не представляя себя влезающим в эрмитажный мраморный камин.

— Эх, совсем забыл! — досадливо воскликнул Дима. — Тебе еще фонарик нужен. Я дам тебе отличный электрический фонарь, японский. Он не больше пальца по размерам, много места не займет. Так вот, ночью ты при помощи фонарика работать будешь, только предельно осторожно, чтобы его свет был невидим с улицы. Впрочем, фонарик действует узконаправленным лучом, который посторонними издалека почти неуловим.

— Понятно, что делать дальше? — поторопил «наставника» Володя. Ему не терпелось поскорей узнать о главной части предприятия.

— А вот что, — не желая торопиться, промолвил Дима и полез за сигаретами в свою необъятную сумку. Закурил. Потом откинул следующий листок блокнота и показал Володе другой рисунок. — Здесь я изобразил обратную сторону полотна. Смотри, вот подрамник с холстом. Он вставляется в раму и закрепляется этими деревянными шпингалетами-вертушками. Но ты их вертеть не спеши. Вначале нужно отсоединить сигнализацию — вот это датчик. Он столь примитивный, что справиться с ним младенец может. Главное — не разъединить обеих половинок. Начнешь с того, что отклеишь ленту, которой датчик приклеен к подрамнику. Действуй осторожно, чуть отклонив картину от стены. Снял датчик и дай ему повиснуть на проводах, и тут же снимай картину со стены. Это просто: вот я нарисовал кольцо и крюк — одно движение. Итак, поставил картину на пол, прислонил к стене и сразу верти шпингалеты, что подрамник держат. Если подрамник из рамы не пойдет, чуть подцепи отверткой. Вынул «Иеронима» — отставь в сторонку...

— Что же, рама пустой останется? — тихо спросил Володя.

— Зачем пустой?! — осклабился широкой улыбкой Дима. — Мы им нашего «Иеронима» поставим — он, может быть, даже краше настоящего. Копия отличным мастером написана, артистом!

— Где же мне взять копию вашего... артиста?

— А ты ее с собой принесешь, в куртке, на спине! — сказал Дима тоном, каким обычно убеждают младенцев или дурачков. — Неужели я не говорил?

— Нет, не говорил, — уверенно помотал головой Володя. — Ты про плоскогубцы говорил, про бутерброд, про полиэтиленовый пакет... Кстати, пакет-то зачем?

Дима шаловливо подмигнул:

— А то сам не догадываешься! Ты же, как космонавт, в автономке. А ну как пи-пи захочешь или еще чего. Вот и положишь свое добро в пакет да резиночкой завяжешь! Не в вазу же севрского фарфора тебе ходить, а?

— Все понятно... — смутился Володя. — Ладно, дальше говори.

— А дальше — просто! Вставляешь нашего «Иеронима» на место, в раму, шпингалетики поворачиваешь, картину вешаешь на крюк и осторожненько — упаси Бог трясти! — приклеиваешь датчик к подрамнику. Работа сделана! Не забудь собрать все инструменты, — ни единой нитки, стружки, гайки — это все улики! — а также настоящего «Иеронима», и прячь все это в куртку-мешок. Потом садись на стул и с чувством выполненного долга жди восхода солнца! Но смотри, Володька, — если заснешь, то и себя, и меня погубишь. Ни в коем случае не спи! Щипай себя, ходи из угла в угол, стой — но только не спи! Это наша смерть!

— Когда же мне снова в камин залезть надо? — серьезно спросил Володя.

— В десять утра полезай в камин, но не на трубы — рано! Как только услышишь, что отпирают двери, ты примешь исходное положение, и висеть тебе придется тоже с полчаса, не больше. Я первым прибегу в твой зал и снова с бабкой заговорю, а ты, едва услышишь мой голос, из камина вылезай и смотри, разинув рот, на картины — будто ты один из первых ценителей прекрасного, едва дождался открытия музея, жить без шедевров не можешь. Понял? Мой голос тебе знаком будет, что рядом нет никого. А потом, не подходя ко мне, тихонько-тихонько, от зала к залу спускайся вниз и дуй на выход. Встретимся с тобой в том скверике, у фонтана. Вопросы есть?

Володя молчал. Он не мог переварить всего, что было рассказано ему за четверть часа. Он почему-то не ожидал того, что предприятие будет столь сложным и опасным. Да, мальчику очень хотелось заработать полтора миллиона, но риск был таким большим, что эти деньги уже не казались ему достаточным возмещением усилий. Однако разве мог он отказаться?

— Если нет вопросов, — затушил окурок Дима, — поспрашиваю я. Ну-ка, начни сначала и перескажи по порядку все свои действия.

И Володя стал рассказывать, нарочно путаясь, точно забыл детали, наивно полагая, что Дима, увидев его бестолковость, откажется от такого ненадежного компаньона. Но Дима слушал терпеливо, кивал, подчас осторожно поправляя мальчика, и в целом остался им доволен.

— Вот тебе три моих эскиза, — вырвал «наставник» из блокнота «наглядные пособия». — Наедине с самим собой постарайся пройти весь свой путь от начала до конца. Вживись в дело. Каждый день приходи в «Аякс». Виси на брусьях не меньше сорока минут. Тренер — я ему сказал — покачает с тобой пресс, голени и плечевые мышцы. Слушайся его во всем — он мне доложит. После занятий — сауна и чай с бутербродами. Все это тебе дадут. Встретимся через пару дней, я позвоню. Сейчас я эту куртку заберу с собой, чтобы оборудовать ее, как следует. Домой пойдешь в своей. Спи полноценно. Не обжирайся, не ешь мороженого — скоро ты им объешься. И, конечно, о деле никому ни Боже мой! Я пугать не стану, но скажу: тех, кто предает, я не прощаю. Сболтнешь, так за меня найдется кому с тобой разделаться. Ответишь и за палаш, и за «Иеронима» по двойной цене. Ты это хорошенько уяснил? Я же со своей стороны обещаю: как только картину передадим заказчику, с тобой рассчитаюсь, рублями или долларами, как тебе угодно. Уверен, что у тебя получится. Ты — умный и смелый. Ты — это я в уменьшенном размере. Возможно, ты когда-нибудь перерастешь меня...