Операция «Сломанная трубка» - [12]

Другой, длинный как жердь, идет с сумкой впереди. Важно так вышагивает. По сторонам смотрит. На большого начальника похож. «Наверное, это Евсей Пантелеевич и есть, — подумал Кестюк. — Что, если это и в самом деле не просто воры? А может, вовсе и не их ждет Садков? Ведь командированный сказал, что Евсей Пантелеевич приедет через неделю».

— Вот что, — сказал Кестюк, когда все возгласы удивления наконец утихли. — Дайте-ка мне еще раз взглянуть. Ага, подходят к мостику. Ну, им еще шагать километра два, если они идут на кордон. А за это время мы кое-что успеем сделать…

Вскоре на пригорке остались только Гера с Геной, вооруженные биноклем.

10

Кестюк с Захаркой быстро бежали по тропинке. Они еле поспевали за Камбуром. Вот и опушка, а там за оврагом и дом лесника. Немного отдышавшись, перешли овраг, обогнули сарай и, присев на корточки около забора, заглянули во двор. Похоже, здесь и вправду не ждут гостей. Сушится белье на жерди, перекинутой от колодца к забору, лохматый Трезорка позевывает в тени ворот, куры ковыряют лапами землю возле калитки.

— Давай спрячемся в сарае, а смотреть будем через щель возле двери, — прошептал Кестюк.

Захарка кивнул.

— Только как бы нам зайти в сарай, чтоб Трезор нас не заметил? — продолжал Кестюк.

— Чего ж ему замечать-то, — ответил Захарка. — Пойдем к калитке. А Камбурку лучше оставить здесь. Лежать, Камбур! — скомандовал он, и мальчики направились к калитке.

Захарка сунул в рот два пальца и тихо-тихо свистнул. Трезор тут же вскочил на ноги, повернулся к сараю и оскалил зубы. Но не успел он залаять, как свист повторился еще тише и протяжнее.

— Смотри-ка ты, идет сюда и хвостом виляет, — удивился Кестюк.

А Трезор тем временем подбежал уже к самой калитке и, совсем забыв о своих обязанностях сторожа, уставился на ребят.

Захарка присвистнул еще раз, и тогда Трезор не выдержал, ткнулся мордой прямо в Захаркины руки.

— Здорово ты его обработал. И как это у тебя получается? — спросил Кестюк и прибавил: — А меня-то он не тронет?

— При мне — будь спокоен, — ответил Захарка. — Ну, пошли.

Они открыли калитку и прошмыгнули в сарай. Едва успели закрыть за собой дверь, как Трезор со злобным лаем бросился к воротам. Маюк вышла на крыльцо с ведром в руке. Она стала звать собаку, но Трезор, сатанея от злобы, метался у ворот. Маюк набрала в колодце воды и вернулась в дом.

Вот дверь дома снова хлопнула, и на крыльце появился сам лесник. Он обругал собаку, но Трезор и его не стал слушать: бросался на ворота как бешеный. Тогда Садков сошел с крыльца, схватил собаку за ошейник, затолкал в конуру и запер дверцу на вертушку. Потом он открыл ворота и вышел на дорогу перед домом.

Вскоре послышались голоса мужчин и топанье ног по ступенькам крыльца.

Не успели ребята огорчиться, что им не удалось увидеть приехавших поближе, как те уже снова спустились во двор. Остановились возле колодца.

— Быстро что-то они вышли, — прошептал Захарка.

— Наверно, с дороги помыться хотят, — ответил так же шепотом Кестюк.

Захарка промолчал.

Теперь ребята смогли как следует разглядеть гостей лесника. Один помоложе, в шляпе, конечно, тот самый, которому Садков покупал билет до Москвы. Держится он теперь явно заискивающе: чемодан на землю не ставит, стоит чуть в стороне и выжидательно взглядывает на высокого пожилого человека.

Ребята уже не сомневались, что это и есть Евсей Пантелеевич.

Он стоял спиной к сараю и что-то строго выговаривал Садкову. Лесник, переминаясь с ноги на ногу, похоже, оправдывался. Наконец они, видимо, о чем-то договорились. Евсей Пантелеевич вынул из кармана платок, вытер лоб, и все трое направились… к сараю.

Ребята переглянулись и, одновременно повернувшись, бросились в глубь сарая, к лестнице на сеновал. Мигом оказались они наверху. Здесь было просторно, а в углу лежала куча прошлогодней соломы.

Кестюк приподнял пыльный слежавшийся пласт.

— Полезай, — шепнул он.

Захарка заполз под солому, а потом туда же забрался и Кестюк.

— А если они сюда полезут? — зашептал Захарка.

— Да ладно уж, молчи!..

— Вот тута у меня погребок, — послышался голос Садкова. — Можно, конечно, туда положить, но там у меня сыровато. Вот здесь в углу, под дерюжкой, в самый аккурат будет…

— В Москве, Евсей Пантелеевич, я от них оторвался, — Кестюк узнал голос змееглазого. — Пришлось такие петли на такси выделывать, три раза пересаживался.

— Но все же полной уверенности у нас нет. Надо побыстрее отсюда выбираться, — произнес Евсей Пантелеевич.

— Значит, выходит, и за моим домом могут следить? — прохрипел лесник.

— Я же, кажется, ясно сказал: долго мы у тебя не задержимся. Понял? — голос Евсея Пантелеевича звучал жестко. — Скажи лучше, можно ли через этот лес выбраться прямо на Кенашское шоссе?

— На Кенашское шоссе? — все так же хрипло переспросил лесник.

— Ну да, чтобы не возвращаться в город.

Садков почему-то ответил не сразу. Видно, задумался. А в это время наверху у Захарки ужас как засвербило в носу. «Все пропало, сейчас чихну», — подумал бедный Захарка. Он прикусил нижнюю губу и зажал нос пальцами.

— Пешком придется топать, — сказал внизу лесник.

— Ладно, — согласился Евсей Пантелеевич, — может, так даже и лучше. Сегодня переночуем, а завтра пораньше тронемся дальше.