Операция "Ривьера" - [16]

Планы у Коншина в самом деле были другие. На следующий день вещи Арбенова в номере гостиницы кто-то весьма тщательно проверил. А вечером, когда инженер возвращался с Больших бульваров после прогулки, неподалеку от гостиницы навстречу ему кинулись две тени.

Выручил навык работы в ОББ.[1] Один из нападавших удрал, второй со стоном свалился возле литой ограды, Арбенов ухватил его за воротник и повернул лицом к свету. Разглядел низкий лоб с косой темной челкой, крупную челюсть и мутные крохотные глаза. Поднял тонкий нож и закинул его за решетку.

Наскочили обыкновенные апаши, видимо нанятые Коншиным, чтобы завладеть коносаментами беглого русского инженера.

Визит к банкиру был ошибкой. Такой откровенной жадности и бесцеремонности он не ожидал от Коншина.

В гостиницу Арбенов не возвратился. До рассвета бродил по ночным кафе. Убедившись, что за ним нет хвоста, вызвал на встречу Крауминя и сказал, что с первым же поездом уезжает в Ниццу.

— Вы были правы, Густав Янович. Может быть, Нароков и есть самый верный путь.

Крауминь посоветовал сдать коносаменты на хранение в банковский сейф, а при себе иметь их копии.

ГЛАВА 6 Лазурный берег

Лазурный берег всегда был чем-то вроде международного проходного двора. Скандинавы, греки, голландцы, англичане, сербы, русские, поляки, канадцы, румыны и прочие представители «двунадесяти» библейских народов сменялись с такой калейдоскопической поспешностью, что на новые лица никто не успевал обращать внимание.

Здесь жили люди в чистых рубашках и с грязными душами.

Интересовало одно — деньги. Только они определяли здесь внимание к человеку. О прибытии миллионеров, кинозвезд, знаменитых автогонщиков, титулованных особ наперебой сообщали газеты, газетенки и бульварные листки. О прочих же смертных были информированы лишь портье бесчисленных отелей и хозяйки столь же многочисленных пансионатов и крохотных гостиничек.

Прибывший на Ривьеру с деловыми целями инженер Арбенов не вызвал интереса. Тем более что комнату он снял в скромном пансионате под Грассом, куда до моря нужно было добираться автобусом. Здесь обычно селились отставные чиновники и служащие средней руки, позволявшие себе за счет строгой экономии провести две-три недели на благословенном Лазурном берегу.

Остался незамеченным и визит прибывшего из Парижа инженера к своему соотечественнику капитану Нарокову, который ещё в девятнадцатом году на остатки сбережений благоразумно обзавелся небольшим домиком с участком и теперь, на зависть многим соотечественникам, имел прочную крышу над головой.

Нароков не обрадовался привезенному инженером письму, в котором Крауминь сообщал, что готов открыть новый кредит для научных изысканий и выслать нужные для них химикалии.

— К сожалению, я не могу дальше пользоваться любезностью Густава Яновича, — грустновато сказал бывший капитан. — Никто не понимает моих идей. От моих изобретений они могли бы иметь миллионы, но мне не хотят поверить и на сотню франков. Се ля ви… Такова жизнь, господин Арбенов.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что увлечения капитана круто переменились. Потерпев неудачу в изобретении химического оружия, Нароков решил остаток жизни посвятить служению науке в несколько иной форме. Сейчас он намеревался заняться разведением белых мышей для продажи их биологическим институтам. Учитывая невероятную плодовитость этих милых животных, капитан рассчитывал в ближайшие полгода заработать по крайней мере двадцать тысяч франков. Пока же он находился в крайне стесненных материальных условиях и потому попросил у неожиданного гостя взаймы пятьсот франков.

Инженер ответил, что такой суммой он в данный момент не располагает. Однако он убежден, что соотечественники на чужбине должны помогать друг другу, и потому он, может ссудить пятьдесят франков.

Нароков повеселел, спрятал деньги в потертый бумажник и заявил, что встречу собратьев по нации непременно следует отметить. Так инженер Арбенов познакомился с князем Вяземским, владельцем крохотного бара неподалеку от порта. После того как было выпито несколько бутылок дрянного бургундского, подсунутого втридорога наивному инженеру, Вяземский похвастался, что близок с многими влиятельными людьми из окружения «императора Кирилла Первого».

— Генерал Волошин, например, мой однокашник по Пажескому корпусу… В чести у императора, а того больше — у его супруги…

Инженер вежливо ответил Вяземскому, что политика его совершенно не интересует, что в Ниццу он прибыл с деловыми целями. Разыскивает застрявший в каком-то портовом складе груз, на получение которого имеет документы.

— Я обшарил уже все порты Атлантики, — добавил Арбенов, уловив, что рассказ заинтересовал слушающих. — Пока, к сожалению, неудачно. Но ведь говорят, что неудачи — это путь к успеху.

В дополнение к рассказу инженер Арбенов показал разномастные справки, полученные в трудных вояжах по портовым канцеляриям.

— Теперь осталось Средиземноморье… В первую очередь Марсельский порт. Вот я и решил остановиться в Ницце, чтобы заняться своим делом, а заодно и выдохнуть из себя пыль, которой я досыта наглотался по этим паршивым пакгаузам.