Операция «Маскарад» - [14]

Мэйнард снова кончиком ложки подцепил немного исходящей паром каши и небрежно поинтересовался:

— Есть что-нибудь новое насчет студентки, которая пропала в Гватемале?

Эдвард подозрительно взглянул на него:

— Ты имеешь в виду эту искательницу приключений, дочку сенатора от штата Виргиния? Да нет, она просто как сквозь землю провалилась. Нынешний гватемальский диктатор — наш друг, разумеется, в политическом смысле — заявляет, что ему ничего об этом не известно. А что?

Овсянка все еще была чертовски горячей. Мэйнард решил ограничиться фруктами. На такой диете через месяц он сбросит еще фунтов десять. Некогда худощавый и жилистый, с годами он отяжелел, а избыточный вес был неважным дополнением к его диабету.

— Мне вспоминается пропавшая дочь другого сенатора, — произнес Лукас Мэйнард и не без удовольствия заметил, как заместитель госсекретаря поморщился.

В 1961 году, сразу после появления Берлинской стены, Мэйнард и Клэр были направлены в Западный Берлин. В то время Клэр тоже был агентом ЦРУ. Действуя в своем репертуаре, он все лето волочился за молоденькой дочерью одного сенатора, изо всех сил стараясь произвести на нее впечатление, взял ее с собой фотографировать военный завод в Восточном Берлине. Их арестовали, но агентурная сеть Мэйнарда, который был послан в качестве резидента, обладала развитыми связями, и молодые люди всего лишь провели ночь в камерах.

Лукас вышел на самый верх. Он позвонил отцу девицы и в Белый дом. В итоге президент Кеннеди по красной линии напрямую связался с Хрущевым, и на следующий день парочку обменяли на двух агентов КГБ.

— Да-да, Восточный Берлин. — Клэр недобро глянул на Мэйнарда. — Это было давно, Лукас, но я об этом не забыл. Я твой должник. Чего ты хочешь?

Официант принес завтрак Эдварда. Пока он расставлял тарелки, Мэйнард еще раз оглядел роскошный зал, проверяя, не сел ли ему на хвост кто-нибудь из агентства. Похоже, все было спокойно. Он заговорил тихо, с видом человека, который тщательно обдумывает каждое слово, прежде чем его произнести:

— Я полагаю, ты помнишь и об удивительном взлете компании «ОМНИ-Америкэн сэйвингз энд лоун» несколько лет тому назад?

— Удивительном — это еще мягко сказано, — заметил Клэр, кроша свой кекс.

Клэр знал, что упомянутая Мэйнардом гигантская корпорация, пользуясь относительно либеральным законодательством Техаса и Аризоны, проводила весьма рискованную кредитную политику, раздавая ссуды без обычного в таких случаях обеспечения, финансируя сомнительные строительные проекты и выкупая просроченные векселя. Кроме того, она скупала акции инвестиционных компаний, находившихся в трудном положении, таких, например, как «Саусмарк корпорейшн оф Даллас».

В 1990 году «ОМНИ-Америкэн» готова была вот-вот рухнуть под бременем безнадежно просроченных долговых обязательств и множества рискованных займов под залог недвижимости. Затем нежданно-негаданно мощная инъекция наличных денег стала причиной ее выхода из кризиса и нового стремительного развития.

— Так вот, — сказал Мэйнард еще тише, бросая свою бомбу, — этот взлет был профинансирован из денег, которые имели отношение к делу «Иран-контрас». Штука незаконная и, как сказали бы некоторые, чертовски аморальная.

Заместитель госсекретаря положил в рот кусочек кекса, вытер губы льняной салфеткой, поправил галстук и уставился в пространство с таким видом, будто глазам его только что открылась Шамбала. Он улыбнулся, и Мэйнард понял, что Клэр оценивает силу этой информации, если ее правильно разыграть, а это он всегда умел сделать правильно, поэтому Кларенс Эдвард и дорос до своей нынешней должности.

— У тебя есть подтверждающие документы, Лукас? — спросил он спокойно.

— Разумеется.

Оглядев льняной костюм Мэйнарда, белую хлопчатобумажную рубашку, простой голубой галстук, пальцы без всяких колец, часы фирмы «Таймекс», Эдвард пришел к выводу, что его собеседник отнюдь не выглядит богатым человеком. Однако то, что внешность бывает обманчивой, Клэр прекрасно знал, особенно среди высших чинов ЦРУ, да еще после разоблачения Олдрича («Рика») Эймса,[2] который, как выяснилось, работал на КГБ.

— Ты сам это раскопал? — осторожно осведомился Эдвард.

— В принципе да.

— Мне надо дать что-то конкретное госсекретарю и президенту. Иначе они просто рассмеются мне в лицо, — заявил Клэр, наклонившись вперед.

— Я знаю. Вот тебе начало: «Бэнк оф кредит энд коммерс интернэшнл».

Даже под курортным загаром было видно, как Эдвард побледнел. Это был самый крупный и наиболее надежный среди банков, занимавшихся перекачкой сомнительных денег. Он всего лишь шел по стопам своих предшественников, среди которых наиболее заметными были «Шредер траст» и «Ньюган хэнд бэнк». Но даже среди представителей самых прагматичных кругов упоминание о «Бэнк оф кредит энд коммерс интернэшнл» вызывало смущение — как из-за допускаемых банком эксцессов, так и из-за того, что кое-кто из их коллег вольно или невольно в этих эксцессах участвовал.

— Ты, конечно, в курсе, что ЦРУ разместило в этом банке десятки миллионов долларов на счетах никарагуанской оппозиции, — сказал Мэйнард.

— Это было противозаконно. Больше того — преступно.