Операция «Империал» - [4]

— Все-таки что же в-четвертых? Тайна?

— Мадам Борзовой не угодил чем-то. Она у нас всем общепитом и ресторанами ведала, — коротко пояснил Майер. — Сам не знаю чем, клянусь, знал бы, сказал, самому интересно.

— И вы думаете, что это она приказала вас сдать?

— Трудно сказать, кто был инициатором этого хода, — спокойно произнес Майер.

— Вон куда мы приехали! Но вы мне так и не дорассказали историю своего исчезновения из списков живых. Двадцать «штук» отдали?

— Откуда? — засмеялся Майер. — Рублей у меня уже не было, но в обиде они не остались…

И Майер поднял руку с покалеченным безымянным пальцем, в которой он держал сигарету.

— Камешек? — уверенно спросил Оболенцев.

— Фамильный! Четырехкаратник… голубой воды! Едва с пальцем не взяли…

— Сочувствую! Но вывезти бриллиант вы все равно бы не смогли.

Майер рассмеялся:

— Это — мои проблемы!.. — И неожиданно жестко добавил: — Дело не в камне… Поймите, целый город во власти преступников. И они ни перед чем…

— Вам-то какая теперь печаль? — с досадой перебил его Оболенцев. — Почему вы умолчали об этом на следствии?

С недоумением посмотрев на Оболенцева, Майер спокойно произнес:

— Вы же знаете правила игры и хорошо понимаете, что тот, кто говорит правду, раньше времени плохо кончает. Стоило мне тогда заикнуться об этом — вряд ли я бы сегодня разговаривал с вами. Мне кажется, что вы просто упорно не хотите согласиться с тем, что вас обвели, направили по ложному следу, чтобы отвести удар от себя. Кто-то организовал этот гениальный спектакль, а вы… вы, я повторяю, сыграли на их интерес!

Оболенцев понял, что Майер сильно тоскует по своей прошлой жизни и, не будь Воркуты, с удовольствием поменял бы сытую Америку на Россию, где он все имел, но все потерял по воле людей, которых возненавидел.

— Рудольф Дмитриевич, — так же спокойно обратился к старику Оболенцев, — все, что вы мне сегодня порассказали, к делу не пришьешь. Кто-нибудь может подтвердить ваши показания?

— Под протокол, — усмехнулся Майер, — мало желающих найдется. Я имею в виду… там, у вас… Ну, а те, которые выбрались… разыщу их, попробую уговорить. Многим из них все равно скоро ответ перед Богом держать.

— Ну а с кем посоветуете в Союзе дело иметь?

Майер задумался. Затем, в несколько глотков опустошив чашку с холодным кофе и продолжая смолить очередную сигарету, твердо произнес:

— Записывайте! Только обязательно ссылайтесь на меня в начале разговора, а то будут молчать как рыбы!

— В таком случае, может, черкнете своей рукой им несколько слов? — попросил Оболенцев, доставая из кармана блокнот и ручку.

Майер молча взял их из рук Оболенцева и начал писать адреса и фамилии.

Выйдя из ресторана, они наткнулись на крепкого чернокожего парня. По выражению его лица и жестам трудно было понять — то ли он просит милостыню, то ли вымогает деньги. Людей на улице было мало, и Майер без лишних слов выгреб из кармана всю мелочь и бросил ее в коробок, висящий у негра на шее.

— И здесь грабят! — шутливо заметил Оболенцев.

— Я живу в Куинсе. Это старинный район Нью-Йорка, в котором издавна селились немцы, там ничего подобного не увидите. А здесь от этих нахалов прохода нет. Работать не хотят! — как бы оправдываясь, объяснял свой поступок Майер.

Затем, приблизившись к Оболенцеву, старик многозначительно заметил:

— В таких случаях им лучше что-то бросить, а то не отвяжутся… Могут и ограбить… Шпана…

— Да-а… — иронично заметил Оболенцев, — а у нас говорят, что у вас здесь негров вешают.

Майер в тон Оболенцеву тут же полюбопытствовал:

— Кирилл Владимирович, поскольку допрос закончен, то, если мне не изменяет память, у меня появилось право задать несколько вопросов, не относящихся к существу дела. Так, по-моему, раньше вы меня учили?

— Давайте, — безразлично отнесся к этому предложению Майера Оболенцев, все еще находившийся под впечатлением исповеди старика.

— Если это не военная тайна, вы здесь по делу? Или как? — осторожно осведомился Майер.

— Делом это вряд ли назовешь. Я прибыл сюда в составе делегации АСЮ.

— Простите, а это что будет?

— Это Ассоциация советских юристов. Приглашены мы в Штаты известной, наверное, вам организацией АВА — Американской ассоциацией адвокатов, — уже более подробно объяснил Оболенцев.

— Не понял. Вы что, поменяли место службы? — не скрывая удивления, разочарованно спросил Майер, останавливаясь и с недоумением глядя в глаза человеку, на которого он сегодня сделал ставку.

Оболенцев тоже остановился. Поняв волнение старика, он рассмеялся и стал его успокаивать:

— Ну что вы, Рудольф Дмитриевич, я все там же и в том же качестве. А в составе делегации есть разные юристы: и адвокаты, и ученые, и политики. Из работников правоохранительных органов нас двое — я и Карпец.

— Да-да, я знаю, — оживился Майер, вместе с Оболенцевым возобновляя движение. — Это весьма авторитетная здесь организация. Я недавно читал в газетах, — проявил осведомленность старик, — что в ланче, устроенном для лиц, приглашенных на Ассамблею, приняли участие многие знаменитости.

— Ну, я к ним не отношусь. И это было в Чикаго — в штаб-квартире АВА, там всегда проводят Ассамблеи. Мы же сейчас знакомимся с действующей в США системой юриспруденции, а заодно и со страной…