Операция «Единая Россия». Неизвестная история партии власти - [53]

В рамках одного региона речь может идти идет о десятках миллионов долларов. Особую «жадность» предприниматели приписывают и так не бедному нефтяному ХМАО. Окружные функционеры «никогда меньше 50–100 млн рублей на выборы не просят», – рассказывает представитель компании, в должностные обязанности которого входит чтение подобных писем и заключение соответствующих договоров. По его оценкам, в карманах региональных клерков оседает не менее 15–20 %. То же, что доходит до собственно фондов, направляется на проекты, имеющие пропагандистский потенциал. Торжественные открытия социальных объектов губернаторами и кандидатами в депутаты стали, пожалуй, одним из самых приевшихся предвыборных штампов «Единой России».

Так называемая «прописка» или «плата за лояльность» в регионе присутствия – это отдельная строка в предпринимательском бюджете. Например, годовой бюджет на благотворительность крупной компании в каждом регионе ее присутствия может составлять 100–150 млн рублей – на те же самые больницы, дороги, профильные факультеты.

Предприниматели ожидают, что в ближайшем политическом сезоне ставки политических поборов заметно вырастут. «В поведении клерков появилась нервозность, они не знают, кто станет новым «папой», не уверены в своем будущем, потому «копают бабло» с запасом[3]», – делился своими впечатлениями от общения с представителями политэлиты GR-щик крупной сырьевой компании, пожелавший остаться неизвестным. Его ощущения совпадают и с информацией экономического помощника президента Аркадия Дворковича, «анонсировавшего» в своем Twitter «ценники» выборного сезона – 2011: за проходную позицию в списке «единороссов» просят уже $10 млн – вдвое больше, чем в 2007 году. Проблема только в том, что на этот раз никто никаких гарантий не дает, поскольку где именно находится центр принятия решений в Кремле или в правительстве, в аппарате «Единой России» или «Национального фронта», непонятно даже самим участникам предвыборного процесса.

За что платят? Что может изменить депутатский мандат?

«Сергей Иванович, побойтесь Бога!.. Это депутат Дубов провоцирует на такие вещи… Такого еще не было, когда докладчику дают ЦУ по телефону», – негодовал на пленарном заседании Думы 14 мая 2003 года тогдашний спикер Геннадий Селезнев. Многое повидавшего на своем веку коммуниста вывел из себя коллега по партии Сергей Штогрин. Он выступал за отмену режима соглашений о разделе продукции, дававшего иностранцам существенные налоговые послабления при разработке сложных нефтяных и газовых месторождений в России. Патриотизм такой позиции напрочь перечеркивался тем, что суть вносимых им поправок Штогрин выяснял непосредственно на думской трибуне по мобильному телефону. А его депутату-коммунисту передал глава налогового комитета, совладелец ЮКОСа Владимир Дубов. Несколько месяцев спустя Дубова включили в список кандидатов в депутаты IV Госдумы от «Единой России».

Вольница вдохновляла предпринимателей на политические инвестиции. «Не менее 300 избранных депутатов из 450 являются либо владельцами крупных и средних бизнесов, либо делегированными в парламент GR-менеджерами корпораций, либо профессиональными лоббистами, наконец, просто должниками инвесторов, купивших им место в списке или кампанию в одномандатном округе», – писала газета «Ведомости», подводя итоги парламентских выборов 2003 года. В нижней палате парламента им было чем заняться. «В Думе III созыва существовал негласный принцип: политические законы – это дело Кремля, – рассказывает автор книги «История лоббизма в России» Алексей Любимов. – По остальным вопросам можно было спорить и договариваться. Например, депутаты могли не соглашаться с мнением правительства о налогообложении крупнейших отраслей. Мириться с этим Кремль заставляла неустойчивость парламентского большинства: чтобы гарантировать его, многое приходилось прощать не только четырем прокремлевским фракциям, но и другим депутатским объединениям».

Одна из таких налоговых битв состоялась летом 2002 года. 1 июля Госдума должна была уйти на каникулы. Ночью накануне последнего пленарного заседания в бюджетном комитете кипела работа – рассматривались поправки ко второму чтению налогового кодекса. Или они будут приняты завтра (а для этого комитет должен договориться сегодня), или непонятно исходя из чего будет верстаться главный финансовый документ страны на 2003 год. Тогдашний глава комитета, а сейчас вице-премьер Александр Жуков был настроен на бессонную ночь: указывал депутатам на кипы поправок, возвышавшиеся над полом примерно на метр, предлагал запасаться аргументами.

В числе первых на повестке стоял вопрос о том, как с 2003 года будут взиматься табачные акцизы. Сидевшие за длинным овальным столом депутаты делились примерно поровну: половина за Philip Morris, другая – за British American Tobacco (BAT), вспоминает очевидец той баталии. Первые, по его словам, выступали за сохранение действовавшей на тот момент «специфической системы» взимания акцизов (фиксированная ставка: для сигарет с фильтром – 39,2 руб. за 1000 штук, без фильтра – 11,2 руб. за 1000 штук). Вторые, скооперировавшись с российскими производителями, еще на подготовительном этапе забросали правительство предложениями ввести «смешанную ставку» (фиксированная, составляющая 50 руб. за 1000 штук для сигарет с фильтром и 19 руб – без фильтра, и конъюнктурная: 5 % от отпускной цены в обоих случаях). Минфин прислушался к «обращениям с мест» и внес это предложение в Госдуму. «Костяк каждой группы, вероятно, был финансово мотивирован, остальные депутаты голосовали или по территориальному принципу (чье производство находится в подведомственном ему регионе), или договаривались друг с другом об обмене: я поддержу твою поправку, ты – мою», – рассказывает наш собеседник. Государству же новая система обещала солидную прибыль: около 20 млрд руб.