Операция «Аурум» - [11]

Он уже шел по заводскому двору, как вдруг услышал голос Шаломаева, кричавшего ему из окна второго этажа:

— Вернитесь, молодой человек!

V

— Что нового у вас, майор Рахимов? — поинтересовался полковник Махмудов.

— Пока похвастать нечем. Все выезды из города перекрыты. Однако «подопечный» еще не появлялся. Как только скажется в нашем поле зрения — установим постоянное наблюдение.

— А у вас что? — обратился руководитель оперативной группы к Васюкову.

— Мои ребята работают по утвержденному вами плану. Только все это, на мой взгляд, мартышкин труд. Вряд ли золотишко на территории завода.

Полковник вскинул брови.

— Почему так считаете?

— Установлено же: значок принадлежал заведующему складом Эркину Камалову. А этот субчик на заводе не появляется. Рахимову нужно брать его как можно скорее, товарищ полковник!

— Ну, возьмем. А дальше? Камалов скажет: «Я потерял значок, а кто-то нашел».

— Потерял!.. Потерял в чужом шкафу, в чужом цехе.

— Ты не кипятись, Дима, — вмешался Рахимов. — Если даже Камалов и принимал участие в похищении золота, не следует пороть горячку. Он наверняка станет утверждать, что преступник умышленно подбросил в чужой шкафчик значок, чтобы сбить с толку розыск.

— Да черт с ним, со значком! — воскликнул Васюков. — Надо брать Камалова и искать у него золото.

— Минутку терпения! — Рахимов похлопал друга по крутому плечу. — Есть еще кое-что сообщить. Замок на вещевом шкафчике типовой. Отомкнуть его не составляет труда. Петров из гальванического дал показание, что последнее время Камалов часто к нему заходил — по делу, а то и безо всякого дела. Наконец я разговаривал с вахтером, дежурившим в день ограбления. Камалов вышел через проходную спустя два часа после окончания смены.

— Почему вахтер запомнил столь точно — через два часа?

— Разговорились они. Камалов сам пожаловался, мол, работы по горло. Лишних два часа торчал после смены. Учет, переучет. Вахтер попросил у завскладом электроплитку для своей конторки. Он говорит, Камалов выглядел как-то странно. Глаза блуждающие, на лбу испарина, толстяк ступал тяжело, еле-еле. Пожаловался, что заболел. Он вообще от природы полный, толстый даже, а тут еще прихворнул.

— Плитку вахтеру дал? — Махмудов встал, прошелся по кабинету.

— В том-то к дело, что на другой день тот посмотрел на явившегося к нему на склад вахтера как на ненормального. Словно память Камалову отшибло.

— Камалов и сегодня на работу не явился, — угрюмо произнес Васюков. — Говорят, заболел.

— Что ваши люди, майор? — Махмудов повернулся к Рахимову.

— У Камалова все закрыто. За домом установлено наблюдение.

— Вот вы, братья Аяксы, и навестите болящего.

Дом Камалова, большой, кирпичный, под железной крышей, выделялся на тихой улочке. Ворота и калитка были на запорах.

— Не будем же стоять здесь как истуканы, перелезем, — предложил капитан.

— Не солидно как-то, — поежился Рахимов. — Ну да делать нечего...

Рахимов и Васюков перемахнули через ограду и очутились в саду. Бетонная дорожка вела к крыльцу. На входной двери висел массивный амбарный замок.

— Со склада спер! — гоготнул тихонько Васюков.

Обошли вокруг дома. Рахимов осторожно заглянул в окно... Ничего не видать. Занавески задернуты наглухо. Майор потрогал раму — створки окна с тихим скрипом разошлись.

— Неладное что-то! — шепнул другу Васюков. — Постой, куда! — вновь зашептал капитан. — Санкции на обыск у нас нет.

— Знаю.

Икрам пододвинул к окну лежащий под развесистой яблоней ящик, встал на него...

— Ну, что?

— Посмотри сам, Дима.

С трудом удерживаясь на зыбком, шатающемся ящике, Васюков ухватился за подоконник и заглянул в окно.

— Неужели опоздали?! — вырвалось у него.

В дальней от окна комнате на ковре лежал человек. Голова неестественно закинута, правая рука подвернута под спину, ноги скорчены. Тут же, на ковре, — поднос с бутылками и снедью.

— Дела-а-а... — Протянул Васюков, спрыгнув с ящика на землю.

— Немедленно пригласить соседей в качестве понятых, передать по рации полковнику... — Помолчав, Рахимов произнес сокрушенно: — Вот ведь как иногда получается.

Майор, осторожно ступая по ковровым дорожкам, первым вошел в дом. Камалов лежал в той же немыслимой позе. По его серому, безжизненному лицу, по губам разгуливали мухи.

— Неужто убили?! — всплеснула руками соседка, приглашенная в качестве понятой.

Но тут «мертвец» вдруг хлопнул себя левой рукой по щеке, пробормотал что-то нечленораздельное и, повернувшись на бок, оглушительно захрапел. С ним произошла какая-то перемена: то он лежал, словно труп, не шелохнувшись и вроде бы и не дыша, а сейчас подергивался, прерывая храп поскуливанием: ему, наверно, мерещился пьяный кошмар.

— У, алкаш поганый! — возмутилась соседка. — А вчера жаловался мне, дескать, больной, хворый, на работу не пойдет. Потом глянула — на дверях замок. Ну, думаю, все же пошел на работу. Еще пожалела: вот как за дело болеет, хворый ушел.

В это время Камалов открыл глаза и дико посмотрел на непрошеных гостей. Полное лицо его перекосила гримаса ужаса.

— Не-не надо... Не надо меня у-у-убивать!!

— Успокойтесь, Камалов. У вас в гостях уголовный розыск. Признаться, именно мы-то и опасались, что с вами приключилось несчастье. Вы уж извините нас, Камалов, за невольное вторжение.