Операции флота против берега на Черном море в 1914-1917 годах - [2]

На следующий день было получено новое извещение, что Турция подписала протокол, которым обязывалась к немедленному военному выступлению, когда в счет обещанного денежного пособия она получит от Германии 2 миллиона фунтов^{7}. После 21 октября министерство иностранных дел почти ежедневно извещало об ухудшающемся политическом положении. Наконец, 28 октября в 17 ч 30 мин было получено сообщение, что «по достоверным сведениям Турция решила 28 октября немедленно объявить войну».

Таким образом, недостатка в предупреждениях не было. Г. Лорей, автор описания операций германо-турецкого флота, говорит, что Германия неоднократно настаивала на ускорении выступления Турции. Так 7 сентября начальник германской военной миссии генерал Лиман фон Сандерс^{8} получил от начальника большого генерального штаба генерала Мольтке^{9} телеграмму: «Желательно, чтобы Турция выступила возможно скорее, не позднее окончания организации обороны Дарданелл, которое необходимо ускорить».

8 сентября германский посол в Константинополе также получил предписание вынудить Турцию к выступлению. 15 сентября это предписание было подтверждено рейхсканцлером Бетман-Гольвегом^{10} с требованием энергичных действий на Черном море.

«В конце концов, — пишет Лорей, — Турция поставила свое согласие на выступление в зависимость от получения от Германии займа в размере 2 миллионов турецких фунтов[5]. Эта сумма была обещана. Когда деньги эти после случайной задержки попали, наконец, в Константинополь, Энвер-паша был готов идти на выступление, но его коллеги министры хотели еще выиграть время и решили послать в Берлин министра иностранных дел Халила^{11}, чтобы там договориться о наиболее удобном моменте для активного выступления».

Как известно, адмирал Сушон^{12}, поддержанный Энвер-пашой, не стал ожидать результатов переговоров и, обеспечив себе оперативное подчинение турецкого флота, начал военные действия нападением на русские порты.

27 октября в 8 ч 30 мин Черноморский флот в составе шести линейных кораблей, трех крейсеров, 16 миноносцев, канонерской лодки и заградителя («Прут») вышел в море для маневрирования, имея полные запасы снарядов и топлива.

Согласно директивам ставки о нежелательности дальних походов к берегам Турции, во избежание всего, что могло бы вызвать или ускорить войну с Турцией, адмирал Эбергард решил на этот раз держаться вблизи Севастополя и выполнить некоторые стрельбы и практику в маневрировании[6].

Находясь в море, флот получил в 20 ч 35 мин 27 октября радио от одного из пароходов, совершавших рейсы в Константинополь, что им были встречены в море около 17 ч 30 мин в 5 милях от входа в Босфор «Goeben», «Breslau», «Гамидие» и миноносцы. Около 10 ч 20 мин 28 октября, на возвратном пути флота в Севастополь, командующий флотом снова получил радио с парохода «Александр Михайлович» о том, что на высоте Амастро им был встречен «Goeben» с двумя миноносцами, курсом на Керемпе.

Это повторное сообщение почему-то потребовало со стороны командования проверки и, когда флот подходил к Севастополю, им было сделано распоряжение о запросе посла и морского агента в Константинополе^{13}, верно ли сообщение о выходе турецкого флота в море и где находятся его корабли в данный момент.

В 13 ч 30 мин 28 октября, когда флот уже входил на Севастопольский рейд, флаг-капитан по оперативной части штаба командующего флотом капитан 1 ранга Кетлинский^{14} запросил по радио пароход «Александр Михайлович»: «Уверены ли, что видели «Goeben»?»

В 16 ч был получен ответ: «Goeben» прекрасно знаю».

За это время флоту было объявлено «третье положение»[7], транспортам[8] — «четвертое» и сделан сигнал «адмирал принимает в экстренных случаях»^{15}. Сам командующий со штабом перешел с флагманского корабля на «Георгий Победоносец»[9].

Почти одновременно с приходом флота командующий приказал заградителю «Прут» приготовиться немедленно к походу. Целью этой посылки являлась перевозка из Ялты в Севастополь одного батальона 62-й пехотной дивизии, которая по требованию ставки должна была быть срочно отправлена из Крыма на фронт. Один из батальонов был расквартирован в Ялте, и теперь, чтобы не задержать отправления дивизии, командующий флотом решил перевезти его морем. Так как никаких, по мнению штаба, готовых транспортных средств у флота не имелось, решено было послать заградитель «Прут», который только что ходил с флотом в поход и, таким образом, был в полной готовности.

Распоряжению о посылке в море в столь напряженное время слабо вооруженного транспорта, и притом специального назначения, за одним батальоном, место расположения которого (Ялта) находилось всего в 80 км от Севастополя, трудно найти оправдание, тем более, что на «Пруте» находился полный запас мин в количестве 750 шт., и притом мин лучших образцов (типа вахтенных и для постановок на больших глубинах). Все остальные заградители Черноморского флота[10]. «Ксения», «Алексей», «Георгий» и «Константин»^{16} — вместе имели на себе запас около 800 мин: таким образом, «Прут» один заключал в себе 50 % заградительных возможностей. Первой операцией, которую должен был осуществить флот при наличии уже угрожающих симптомов, была постановка минного заграждения, как это и предусматривалось планом кампании. Поэтому даже отсутствие «Прута» (не говоря уже о риске его потери) ослабляло осуществление первых мер предосторожности.