Операции флота против берега на Черном море в 1914-1917 годах [заметки]

Шрифт

Интервал

Все даты в тексте даны по новому стилю. (Здесь и далее, если это не оговорено особо, примечания автора).

Телеграмма ставки № 73 от 13 октября 1914 г.

3 августа 1914 г. в Берлине между Германией и Турцией был заключен военный союз, оставшийся неизвестным России и ее союзникам, рассчитывавшим удержать Турцию нейтральной. Турция обязалась выступить на стороне Центральных держав и начать немедленно необходимые для этого военные приготовления, оставив за собой право выбрать наиболее благоприятный момент для выступления.

Телеграмма № 55.

Турецкий фунт (лира) — 8 рублей 50 копеек золотом.

В своих показаниях морскому министру, расследовавшему обстоятельства событий 29 октября, адмирал Эбергард пишет, что, в связи с директивами ставки, ясно говорившими, что верховному командование нежелательно все, что могло бы вызвать или ускорить, войну, он «был принужден ограничиться плаванием у Севастополя для стрельб и маневров и ожиданием дальнейшего развития событий».

Значение «положений» флота см. Приложение 1.

Под транспортами следует понимать переделанные из пароходов заградители «Ксения», «Алексей», «Георгий», «Константин», стоявшие на рейде с полным запасом мин, предназначенных для заграждения подступов к Севастополю.

Старый броненосец, уже выведенный в резерв и стоявший на рейде у входа и Южную бухту в качестве брандвахты. На нем находилось управление охраны рейда и помещался командующий флотом со своим штабом.

Точные названия заградителей приведены в комментарии. В духе времени (20-е гг. ХХ в.) автор сокращает названия кораблей, «вымарывая» царские и великокняжеские титулы. (Прим. ред.)

Транспорт «Кронштадт» был плавучей мастерской и под категорию транспорта для перевозки войск мог быть подведен с большой натяжкой.

Условное обозначение пакета с распоряжениями на случай войны.

Это радио относилось ко всем районам Черного моря, где намечалось создание обороны подступов к побережью при помощи заграждений; «Прут» — у Севастополя, «Дыхтау» — у Батума, «Бештау» — у Одессы, «Дунай» — в Очакове, у входа в Днепрово-Бугский лиман; в Керченском проливе — свои плавучие средства.

Русское общество пароходства и торговли.

Это радио посылается без номера из-за очевидной спешки и нервности и в штабе.

Здесь и далее курсив авторский. (Прим. ред.)

Фактически пост дал свое сообщение в 5 ч 30 мин, но передача до штаба командования потребовала 28 минут. Надо полагать, что и лучи прожектора, замеченные постом Сарыч, были, если принять во внимание расстояние до Сарыча, видны им минимум на полчаса ранние.

Можно с уверенностью сказать, что этого штаб не учитывал. Прожектор не мог принадлежать никому иному, как неприятелю, так как в этом районе мог быть только «Прут», которому обнаруживать себя прожектором не было смысла.

Капитан 2 ранга Квашнин-Самарин по своей прежней деятельности был минером и имел большой опыт по вопросам заграждений в воину с Японией.

Карта эта, судя по надписи на пачке документов, была взята среди других материалов из стола флаг-капитана оперативной части Кетлинского после его смены.

Лорей Г. Операции германо-турецких морских сил в 1914–1918 гг., гл. 7.

Минная бригада, пройдя под берегом, в 7 и 40 мин вошла на Севастопольский рейд.

Автор, видимо, допускает вольное цитирование, заменяя устаревшие термины более современными. В дореволюционном российском флоте торпеда называлась «самодвижущейся миной». (Прим. ред.)

Адмирал Эбергард в своих объяснениях на вопрос, были ли приняты меры, чтобы известить «Прут» о приближении «Goeben» и дать ему возможность куда-либо укрыться, отвечал, что были даны радио: «5 ч 25 мин. Морси. Война началась», 5 ч 25 мин. Вскрыть пакеты 4Ш». В этих пакетах был план заграждения и фарватер. которым «Прут» мог пройти под защитой батарей. Но он почему-то оказался настолько далеко в море, что в 7 ч 35–50 мин был расстрелян «Goeben» вдали от батареи.

Брекватерный мол (волнолом), прикрывая большую часть Одесской гавани, отделял ее от внешнего рейда, причем у обоих его концов оставались проходы в гавань: внешний (вестовый) со стороны моря, и внутренний (остовый), со стороны Нефтяной гавани.

Входной маяк в Одесскую гавань, на внешнем, так называемом Карантинном, молу.

Этот порядок оставался и после атаки.

Здесь, по-видимому, сыграло свою роль и сходство турецких миноносцев с черноморскими миноносцами типа «Лейтенант Шестаков».

Намеченные планом заграждения были поставлены 29 октября, уже после нападения.

Факты взрывов были предметом расследования специальной минной комиссии, которая, игнорируя данные о постановке мин на слишком больших глубинах, объясняла их тем, что миноносцы произвели постановку в районе крепостных заграждений Босфора и взрывы принадлежали турецким минам, которые якобы взрывались турками с батарей с помощью проводов.

Из документов, относящихся к этому походу, видно, что операция бомбардировки не была разработана и ее выполнение носило совершенно случайный характер. В штабе командования имелся один экземпляр плана Зунгулдака, который не был известен ни «Ростиславу», ни «Кагулу».

Никаких точных сведений о расположении Зунгулдакских угольных сооружений не было. Единственным лицом на флоте, бывавшим в Зунгулдаке и имевшим о нем сведения, был лейтенант Туманов, служивший на миноносце «Капитан-лейтенант Баранов». Его и было решено использовать в качестве руководителя при обстрела порта. Уже в походе, утром 5 ноября. с флагманского корабля по семафору был сделан Туманову запрос, «может ли он указать с моря ремонтные мастерские Зунгулдака». На утвердительный ответ штаб запросил: «Какие сооружения удобнее всего уничтожить?» Получив ответ «Приспособления для погрузки угля и, если будут видны с моря, ремонтные мастерские железной дороги», — штаб уведомил Туманова, что «предполагается отдельный элеватор на малой пристани, землечерпалку и ремонтные мастерские. Вы перейдете на «Ростислав». Нужно ли вам передать план порта?» Туманов ответил, что план желателен. Таким образом, видно, что какой-либо специальной подготовки и предварительной разведки перед операцией произведено не было.

Утром с миноносца «Капитан-лейтенант Баранов» на «Ростислав» прибыл упомянутый выше лейтенант Туманов с планом Зунгулдака.

Хотя эта операция в той ее части, которая относится к пребыванию в море отряда судов, назначенных для выполнения закупорки, и флота, его прикрывающего, и не имеет непосредственного отношения к действиям флота против берега, но мы передаем и обстоятельства всего похода, так как без них будут неясны причины неудачи всей операции.

План этот, на основании указаний, полученных от оперативной части штаба командующего, был разработан командиром крейсера «Алмаз» и начальником отряда пароходов и утвержден начальником отряда (командир линейного корабля «Ростислав»). Последний в своем донесении командующему после операции пишет: «Ввиду неимения времени до ухода из Севастополя собрать всех на начальников, участвующих в экспедиции, этот план в главных и общих чертах был выработан мною с командиром крейсера «Алмаз», начальником отряда пароходов и флаг-офицером оперативной части штаба Тумановым (который должен был идти на 6-м дивизионе миноносцев, как хорошо знающий Зунгулдак)». Сам план в разработанном виде был передан командиру «Ростислава» уже в море 23 декабря.

На этом заграждении в 13 я 40 мин 26 декабря подорвался на двух минах «Goeben». Очевидцем этого был попавший в плен командир парохода «Атос» лейтенант Четверухин, находившийся в момент взрывов на самом «Goeben». Ему удалось уже из плена сообщить об этом письмом.

Необходимо указать, что миноносцы 3-го, 4-го и 5-го дивизионов совершенно не были осведомлены ни о целях похода (секретность), ни о своих функциях во время операции. Командир одного из миноносцев 3-го дивизиона, шедшего за пароходами, в своем донесении о походе пишет: «Походный порядок мне не был известен, также не было известно, куда мы идем и зачем мы идем: видел только, что впереди шли «Ростислав», «Алмаз» и пароходы, за ними 4-й и 5-й дивизионы, а спереди 6-й дивизион».

То есть перпендикулярно курсу на Зунгулдак.

Позднее оказалось, что «Атос», отбившись во время ночи и происшедшей тревоги, на утро был замечен «Breslau», который тотчас его обстрелял. После нескольких попаданий командир «Атоса» лейтенант Четверухин, подорвав пароход, покинул его на шлюпках. С последних он и был снят «Breslau», который передал позже пленных на «Goeben». Здесь-то при возвращении «Goeben» в Босфор Четверухин и был свидетелем подрыва его на двух минах.

Флот в это время находился милях в 12–15 на NO от отряда, идя тем же курсом на Зунгулдак. Один из флаг-офицеров, находившийся на линейном корабле «Три Святителя», в своем дневнике пишет: «В 4 ч за горизонтом виден был луч прожектора и слабо слышна стрельба (отдельные не очень частые выстрелы) в течение 5–8 мин. Флот курса не менял, и, по-видимому, по радио никаких вопросов о том, что случилось, «Ростиславу» не делалось».

Среди участников этой операции до конца войны держалось убеждение, что отряд был атакован турецкими миноносцами. Источниками этого были как рапорты начальника отряда пароходов капитана 2 ранга Евдокимова, так и основанное на них донесение Эбергарда в ставку.

Нельзя не отметить отсутствие связи отряда с флотом. Ни «Ростислав» не осведомляет командование, ни командование, которое нс могло не видеть прожекторов и не слышать стрельбы, не запрашивало о случившемся. Такая же невыясненность обстановки продолжалась и дальше.

В отличие от общепринятой традиции, автор приводит в скобках дату по старому стилю. (Прим. Ред.)

Радио «Ростислава» о присутствии «Breslau» все же давало основание думать, что в атаке принимал участие и этот крейсер. Донесение же было составлено под первым впечатлением и сильно расходится с действительностью.

Последний действительно находился в море у Трапезунда, куда перевозил войска. Однако получив от «Breslau» извещение о русском флота, он счел нежелательным встречу с ним и с уходом эскадры к Севастополю вернулся 26 декабря в Босфор, где при входе и подорвался.

Позднейший опыт закупорки Зеебрюгге еще в большей степени оттеняет значение подготовки, организации и тренировки в операциях этого рода.

Правильнее — «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая». (Прим. ред.)

В охране маневренных групп принимали участие лишь угольные миноносцы, нефтяные же несли блокадную службу^>{228}.

Нельзя не указать, что маневренные группы не имели своих постоянных начальников, и ходили в операции с разными флагманами флота, назначаемыми командованием поочередно. Такое «гастролирование» частных начальников, помимо отрыва их от своей непосредственной боевой работы, естественно, не способствовало планомерной подготовке групп под единым руководством и приводило к постоянным недоразумениям. Кроме того, получаемый в ходе последовательных операций опыт распылялся и утрачивался. Число очередных флагманов доходило до шести.

Одним из недостатков организации постоянного пребывания маневренных групп в море было то, что смена групп происходила обычно не в районе прикрытия, а у Севастополя, иногда же новая маневренная группа выходила в море уже после возвращения предыдущей в базу. Вследствие того происходили значительные перерывы в пребывании главных сил в море, и это неминуемо отражалось и на уверенном несении блокады миноносцами.

Так, например, в описываемой операции предшествующая 2-я группа вернулась в Севастополь в 11 ч 30 мин 5 февраля, а 1-я группа вышла в море в тот же день лишь в 14 ч. Таким образом, учитывая время, потребное для возвращения в базу старой группы и прихода новой группы в район блокады, нужно считать, что прикрытие отсутствовало более суток.

Это были два переоборудованных парохода по 9200 т водоизмещение, получившие имена «Александр I» и «Николай I» (Правильнее — «Император Александр I» и Император Николай I» — Ред.), занесенные в списки по категории посыльных судов. В практике войны они получили наименование «гидрокрейсеров». Их элементы: длина 119 и, ширина 15 м, углубление 6 и 7 м, ход 14 узлов, артиллерия: 6 — 120-мм, зенитных орудия и пулеметы. Поднимали по семь аппаратов. Палубы их были приспособлены для установки гидросамолетов. Аппараты спускались стрелами на воду и так же поднимались обратно. Для поисков и буксировки поврежденных гидросамолетов при авиатранспортах имелись специальные катера.

Первоначальные сведения сообщали, что в Зунгулдаке стоит большой пароход, но ему удалось уйти незамеченным, и это был второй пароход меньшего размера. Позже, уже во время операции, гидросамолеты выяснили, что в Зунгулдаке стоят два парохода — большой и меньших размеров.

Ни один из документов, относящихся к описываемой операции, не содержит указаний на то, что командование располагало какими-либо необходимыми сведениями разведки о неприятеле. Ни в плане операции, ни в донесениях не говорится, что участники операции были осведомлены об организации обороны Зунгуллака с суши и с воздуха.

Весь переход авиатранспорты делали без охраны.

План операции приводится нами уже в окончательном виде, ввиду того, что основной план, составленный начальником маневренной группы, был несколько раз дополнен и изменен командованием. Так первоначально предполагалось, что все 14 аппаратов будут бомбардировать и гавань, и угольные сооружения, дополнительным же пунктом командование предписывало бомбардировать сооружения лишь при отсутствии пароходов. Затем миноносцам при маневренной группе (1-й смене) перед их возвращением для пополнения топливом в Севастополь было разрешено атаковать пароход в гавани Зунгулдака. Уже во время самой операции этот пункт был отменен.

По свидетельству летчика, наблюдавшего лодку, одно из попаданий было в перископ, вследствие чего лодка была лишена возможности дальнейшего наблюдения и принуждена была отказаться от атак. Г. Лорей, описывая этот эпизод, не упоминает о каких-либо попаданиях в лодку и говорит, что хотя лодке и представляясь благоприятные возможности для атаки, но у нес уже не было торпед, и это заставило ее уйти в Босфор.

Эти факты убеждают, что само командование не слишком было убеждено в рациональности указанной выше «системы гастролей».

В период интенсивного несения блокады новые миноносцы (нефтяные) насчитывали до 25 ходовых дней в месяц.

За отсутствием дорог и при чрезвычайной трудности прокладки их в условиях военного времени вопрос этот отпал.

Сведения об этом были получены с опозданием из-за неналаженности разведки.

Письмо наштаверха Янушкевича адмиралу Эбергарду от 20 января 1915 г.

Линейный корабль постройки 1906 г. водоизмещением около 19 000 т, вооруженный четырьмя 305-мм и десятью 234-мм орудиями.

Как известно, союзным флотам не было суждено «появиться перед Царьградом». Попытка прорыва англо-французского флота через Дарданеллы 18 марта 1915 г. стоила союзникам шести линейных кораблей (три погибших и три сильно поврежденных).

По дальнейшим наблюдениям, это был заградитель, который пересек Босфор по линии несколько выше Каваков. Возможно, что его задачей была постановка дополнительного минного заграждения на случай прорыва флота в Босфор.

Этот транспорт перед самым приходом флота вышел из Босфора с грузом военного снаряжения и боевых припасов в Трапезунд для Эрзерумской армии. Возвращенный сигналами с берега, ввиду появления русского флота, он пытался проскочить в Босфор.

За время полетов гидросамолеты сбросили две бомбы на батареи и одну в миноносец, упавшую у него вплотную за кормой^>{229}.

Этот сигнал был передан по радио в незашифрованном виде. Г. Лорей, приводя текст этого радио, иронически замечает, что операция бомбардировки «не имела военного значения, она даже была направлена не против босфорских укреплений, а только против входных маяков».

Мнения об этом буруне разноречивы: находившийся в дозоре и охране миноносцы приписывали этот бурун стае дельфинов, очевидцы же на кораблях без исключения утверждали, что по своему характеру бурун мог принадлежать лишь перископу. В действительности первая версия является достоверной, так как подводные лодки появились в Босфоре лишь в июле, а первый выход подводной лодки в Черное море состоялся 5 июля.

С этого барка было снято несколько пленных, один из которых оказался знающим расположение новых босфорских батарей. Полученные сведения были использованы во время бомбардировки следующего дня.

Этот крейсер накануне был послан к Иниаде для рекогносцировки с заданием выяснить места батарей и военных сооружений.

Г. Лорей в главе, содержащей описание событий этих дней у Констанцы, не упоминает о наличии здесь подводных лодок и пишет, что Констанца не годилась в качестве базы для них ввиду малых глубин. Вся оборона Констанцы, по его словам, ограничивалась двумя 152-мм орудиями.

Батум и Баку были соединены нефтепроводом.

По плану кампании.

Нервозность с одной стороны и отсутствие правильно действующей службы связи и наблюдения с другой были причиной ряда недоразумений. Так почти за месяц до войны дивизион миноносцев при входе в Потийский порт был встречен залпами с берегового поста местного гарнизона.

По Г. Лорею, «Breslau» выпустил 81 снаряд, причем обстрел Поти явился ответом на бомбардировку русским флотом Зунгулдака накануне, 6 ноября.

Телеграмма адмирала Эбергарда от 13 ноября 1914 г.

Г. Лорей, подтверждая, что при «Goeben» находился заградитель «Пейк», ничего не говорит о постановке им мин. Подобная постановка днем в виду крепости вызывает сомнение. Возможно, что это была демонстрация.

В этом донесении говорится дальше: «Заключая по падению снарядов, что нападение направлено равным образом против транспорта (то есть «Березани»), и гавани, я, ввиду невозможности отвечать на огонь, а также желая избежать бесполезных потерь в личном составе, свез всю команду на берег. На транспорте остались лишь офицеры и кондукторы, причем оба механика собственноручно работали у дежурного котла». Такое странное распоряжение командира военного корабля могло привести в случае попадания снарядов в «Березань» к его гибели, так как бороться ни с пробоинами, ни с пожаром на корабле было некому.

Автор ряда работ по описанию действий Черноморского флота в войну 1914―1918 гг. для Морской исторической комиссии и начальник оперативной части штаба Черноморского флота в период перед войной.

Бывший минный заградитель, превращенный в транспорт.

В одной из первых директив главковерха Черноморскому флоту после начала войны говорилось: «Подтверждаю главную цель: всеми мерами предупреждать и воспрепятствовать десанту противника вообще, а в районе Одессы в особенности». Последнее направление и считалось адмиралом Эбергардом наиболее вероятным и наиболее опасным.

Кордонами назывались посты пограничной стражи.

После своего потопления в Одессе эта лодка была поднята, отремонтирована и введена в строй.

Прекратить огонь.

Уже позже, после занятия позиции, выяснилось, что этот окоп был весьма сильно укреплен, хорошо замаскирован, кроме того, к нему вел по лощине, недостижимой огню с моря, глубокий скрытый ход сообщения, которым и вливались подкрепления. Окопы здесь были буквально завалены трупами, из коих некоторые, подброшенные силой взрывов, застряли на деревьях.

Позиция эта считалась почти неприступной с фронта, так как по своим природным свойствам представляла чрезвычайные удобства для обороны: над широкой долиной возвышалось обширное плато, у отвесного обрывистого края которого, в несколько десятков метров вышиной, протекала река, имевшая всего один брод. Позиция эта была укреплена, хорошо изучена турками заранее и, по-видимому, была отмечена военно-географическими описаниями края.

Во время норд-остового шторма в сентябре 1916 г. на Трапезундском рейде, когда большие пароходы принуждены были уйти и укрыться в Платане, а все мелкие суда — катера, теплоходы, боты и т. п. — были выброшены на берег лишь один из «эпидифоров», застигнутый штормом на рейде, успешно выгреб против очень свежего ветра в море миль на 20–30, а затем во время того же шторма благополучно спустился в Батум.

На короткие переходы — до 12–18 часов.

В качестве на начальника десанта.

На почве стремления Ляхова произвести захват Мепаври в тот же день у него произошло разногласие с начальником отряда судов, который находил, что миноносцы раньше должны пополнить запасы угля. По-видимому, здесь были замешаны и личные отношения, так как сейчас же после ухода начальника отряда с тремя миноносцами в Батум Ляхов приказал готовиться к выполнению десанта, причем для усиления поддержки к операции были привлечены еще находившиеся поблизости тральщики № 17 и № 24. Морская часть маневра была поручена командирам миноносцев «Жаркий» и «Строгий», под прикрытием которых маневр был выполнен до возвращения других миноносцев из Батума.

Относительно расстояния были очень невелики, если принять во внимание, что от Батума до Ризе по прямому направлению было около 100 км, но отсутствие сносных дорог (кроме береговой, и то только местами) и пересеченность местности частыми реками без мостов не допускали возможности доставки снабжения к линии фронта иначе, чем вьюками.

Она была закончена этим способом лишь через четыре месяца.

«Положение о начальнике высадки», утвержденное 16 января 1916 г.

Цитируется по подлинной памятной записке.

Копия его была передана в штаб командующего флотом.

Важно отметить, что при всех рассуждениях и обменах мнениями о возможности десантной операции непосредственно у Трапезунда отсутствует данные о силах противника. Теперь мы знаем, что эти силы не превышали 14 батальонов, то есть 10―12 тыс. чел., а укрепления Трапезунда по его взятии оказались ничтожными. Таким образом, при решении вопроса не было отправной точки — какой силы должен был намечаемый десант. Морское командование определяло его в корпус. Когда занятие Трапезунда состоялось, для обеспечения его района здесь было сосредоточено более корпуса (около 65 тыс. чел.), из которых 35 тыс. чел. было доставляло в два приема с европейского театра уже после занятия Трапезунда.

Таким образом, этих подкреплений было бы вполне достаточно для выполнения непосредственной десантной операции на Трапезунд со значительным выигрышем времени.

Турецкий крейсер «Меджидие», подорвавшийся на мине у Одессы и позже поднятый русскими с включением его в состав действующего флота под названием «Прут».

Необходимо указать, что к моменту десантной операции развертывание организации высадки еще не было осуществлено, и потому непосредственное руководство операцией оставалось за командованием флота. Начальнику высадки были даны лишь общие указания наблюдения за выполнением плана в соответствии с данными на этот случай директивами, а также поручен учет опыта для практики будущего. Таким образом, первая высадка протекала при наличии в районе Ризе четырех самостоятельных морских частных начальников порознь подчиненных командующему флотом: начальника транспортной флотилии, начальника корабельной поддержки, начальника высадки и командира порта Ризе. Ненормальность такой организации командования была осознана, и в последующих высадках руководство было объединено в лице начальника высадки.

Посадка бригад в Новороссийске должна была начаться 1 апреля, но из-за дувшего сильного норд-оста (бора), во время которого ряд транспортов получил повреждения, пришлось перенести начало операции на 3 апреля; 4 апреля транспорты закончили посадку и вышли в море.

Случай с «Аю-Дагом» может быть объяснен совершенным навигационным невежеством его командира. Проскочить на прямом курсе из Батума в Ризе на 20 миль при наличии специально для заградителя поставленных шлюпок с огнями возможно было только при полном отсутствии ведения прокладки и простейшего счисления. Впрочем, вместе с «Аю-Дагом» туда же проскочила и канонерская лодка «Донец», очевидно, оба корабля шли, взаимно полагаясь друг на друга.

Род баржи большой грузоподъемности с моторным двигателем (получивший популярное имя «болиндера», по названию их двигателя.

100

Накануне «Breslau» появлялся у берегов Лазистана и обстреливал русские позиции у Офа.

101

Это была большая подводная лодка U33, специально направленная сюда для действий на путях между Батумом и Ризе и уничтожения транспортов, подвозивших снабжение Приморскому отряду. Находясь с 1 апреля в районе Трапезунда она 4 апреля вышла к Сюрмене для атаки замеченных здесь транспортов. В момент перед самом их атакой лодка была замечена дозорным миноносцем «Строгий», который бросился ее таранить. Миноносец буквально подмял ее под себя, согнул ей перископ, но упустил момент сбросить на нее имевшиеся на корме глубинные бомбы. Эго спасло лодку, которая получила от таранного удар такие повреждения, что вынуждена была немедленно прервать операцию и вернуться в Босфор, где встала на продолжительный ремонт. Этот случай очистил район от подводной опасности как раз к моменту высадки пластунских бригад у Ризе. Других лодок здесь не было.

102

Флагманский корабль начальника высадки, где находился генерал Юденич со штабом.

103

Старый номерной миноносец, имевший назначение состоять при местном отряде гидроавиации для оказания содействия снизившимся и поврежденным самолетам.

104

Для характеристики взаимоотношений морского и сухопутного командовать в эти дни необходимо еще упомянуть о том, что для установления ясности в возможных совместных операциях будущего Юденич выразил желание иметь свидание с адмиралом Эбергардом. Последний ответил, что из-за неотложных дел он «принужден вернуться в Севастополь». Таким образом, свидание двух высших начальников смежных фронтов — морского и сухопутного — не состоялось^>{230}.

105

Подтверждением этому может служить, помимо приводимого радио командующего флотом, нижеследующее несколько нервное радио флаг-капитана оперативной части штаба командования того же 8 апреля в штаб начальника высадки: «Держите нас толком в курсе дела. Не понимаем, который идет рейс «эльпидифоров», сколько еще нужно и что вообще требуется от флота?»

Можно предположить, что в штабе командования флотом думали, что Юденич намерен таким же образом перевезти и вторую бригаду, хотя из всех радио было видно, что разговор идет только о срочной доставке одной.

106

Ляхов был предупрежден, что поддержка флота возможна лишь после окончания прикрытия транспортов. Однако, преувеличивая необходимость наступления до прибытия новых подкреплений к неприятелю, он без достаточной подготовки, усилив пластунами лишь свой правый фланг, предпринял новый удар «в лоб», и хотя подкрепления сыграли свою роль, и правый фланг занял Сюрмене, но левый фланг не смог перейти в наступление, и это повело к неудаче.

107

После занятия Трапезунда выяснилось, что численность турецких войск, действовавших на приморском направлении, не превышала 12–14 тыс. чел.

108

Вернувшись 16 апреля в Батум, оба корабля простояли там до 19-го, когда были вызваны к Трапезунду, чтобы присутствовать при торжественном входе войск в город.

109

Из этого документа видно, что в штабе Ляхова даже наличные морские силы. находившиеся в распоряжении Приморского отряда, считались недостаточными для операции против Трапезунда, которая рисовалась в виде сложного комбинированного удара армии и флота с демонстрациями высадки десанта и пр.

110

В своей реляции о событиях 17–18 апреля Ляхов очень неясно говорит об обстоятельствах «падения» Трапезунда. Указывая, что «войска левого фланга повисли над шоссе и тем вынудили турок спешно отступить», Ляхов совершенно умалчивает о том, что происходило на его правом морском фланге, где находился Трапезунд. Об эпизоде с депутацией, конечно, не сообщается. Мы имеем все данные думать, что в отказе от содействия флота после 15 апреля Ляховым руководил исключительно ревность к тому, что флот разделит лавры победы и, пожалуй, будет главным фактором падения столь долго добываемого Трапезунда.

111

От устройства порта в Платане, помимо приведенных выше соображений, отказались еще и по причине наличия к западу вблизи нее ряда небольших бухточек, удобных для стоянок неприятельских подводных лодок.

112

Предполагать прорыв неприятельских подводных лодок в Азовское море при наличии минных заграждений и трудностей прохода в узкой части пролива не было оснований.

113

Особенно важное условие при наличии 2000 лошадей и 800 повозок.

114

Приказом морского командования с 14 мая все корабли, суда и порты к югу от линии Синоп — Поти подчинялись в оперативном отношении на все время производства операций начальнику высадки.

115

Такое распределение существенно важно для ускорения операции, особенно там, где везется много лошадей и повозок. Поэтому сведение транспортов с одинаковым грузом в группы позволяло заблаговременно произвести правильное распределение выгрузочных средств.

116

Эти участки обозначались флагом «Т» для тральщиков и самоходов и флагом — «Б» — для ботов и катеров.

117

Сохранена авторская терминология. Современное понятие «радиоэфир», очевидно, на момент написания книги не существовало или не получило распространения. См. также комментарий 210. (Прим. ред.)

118

Проходящими радио назывались те, которые принимались не станциями-адресатами. В целях нахождения в курсе дела, командование обычно требовало доклада и этих радио, что позволяло иногда судить об обстановке в том или ином районе моря.

119

Палы вскоре были добавлены.

120

Сведения о выходе «Breslau» и других кораблей в море оказались ошибочными «Goeben» с 26 марта по 22 мая находился в ремонте. «Breslau» же в этот период выходил с 3 по 8 мая для заградительных операций у Дуная и Евпатории, а затем с 30 мая с 2 июня — для поставки снаряжения и боеприпасов в Синоп и Самсун. Что касается подводных лодок, то U33 после тарана ее миноносцем «Строгий» находилась в длительном ремонте, а посланная ей на замену вторая большая лодка U38 прибыла c Средиземного моря только 23 мая и смогла выйти в первый поход к берегам Лазитана лишь 31 мая. 25 мая из Константинополя была выслана к берегам Лазистана малая подводная лодка UB14. Задержанная в пути свежими погодами, она только 4 июня смогла прибыть в район Трапезунда, где без успеха атаковала стоящие на рейде транспорты. 5 июня эта лодка была отозвана обратно. Таким образом, подводных лодок в этот период здесь не было.

121

Организация высадки к этому времени была развернута согласно основному плану с введением в него флаг-капитаном штаба высадки капитаном 2 ранга Б.Е. Тягиным всех указании опыта предыдущей высадки. На этот раз рейд был протрален до 100-саженных глубин, усилены средства перегрузки и выгрузки береговых участков баз. Сеть оставалась от прежней постановки и была проверена. Внешняя охрана была усилена воздушной разведкой, а линия миноносцев была доведена до берега вплотную, чтобы не дать малым подводным лодкам прорваться к проходам на рейд этим путем.

Еще от автора Николай Васильевич Новиков

Николай Новиков

Воспоминания дипломата

Книга воспоминаний Н. В. Новикова охватывает предвоенные, военные и первые послевоенные годы (1938–1947), когда он сначала работал в центральном аппарате Народного комиссариата иностранных дел СССР, а затем в Каире и Вашингтоне (Чрезвычайный и Полномочный Посланник в Египте и одновременно Чрезвычайный и Полномочный Посол при правительствах Греции и Югославии, Временный Поверенный в делах, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в США).