Брюс перевел взгляд на электрика на крыше. Тог смотрел прямо на Сарджента — руки пусты, — Брюс улыбнулся и швырнул кассету на газон. Тут же от стены отделился человек и подобрал ее.
Сарджент забыл, что так и не выпускал трубку, и сейчас же Майер заметил:
— Отлично, Сарджент, живите спокойно… — Щелчок, трубку повесили.
Интонация Майера показалась двусмысленной: похоже, они могут вернуться в любой день и в любой час, а могут исчезнуть навсегда, и нужно ждать их, сколько потребуется, чтобы его не застали врасплох. Брюс снова посмотрел на зелень внизу. Тишина. За дверью ни звука. Хорошо, что он теперь не один, хорошо, что у Дайны будет малыш.
Трава внизу не желала желтеть. Зеленела назло. Воздух холодный и обжигает. В конце концов, что еще нужно, кроме воздуха, травы и любимого человека рядом?!
— Я хочу мальчика. — Дайна клубком свернулась на кровати.
— А мне все равно. — Сарджент спохватился, виновато добавил: — Все равно, кого любить.
На следующий день Сарджент сделал еще десять копий с кассеты, припрятанной в камере хранения и разослал их в газеты и на телевидение.
Последнюю бандероль он отправил вечером, когда генерал Орэдж допивал чай и просматривал газеты.
Человек, которого всегда боялся Кэлвин, принимал ванну.
Майер играл в рулетку, он никогда и не скрывал, что азартный игрок.
Чиновник с перебитым носом боксера думал, что теперь генерала Орэджа не остановить.
Сарджент вернулся в номер, где его ждала Дайна. Она вышла из ванной, протянула руки и как-то особенно поцеловала его:
— А мне не все равно, кого любить, я хочу любить тебя.
Сарджент почувствовал странную боль в груди, боль от счастья. Он и не знал, что так бывает…
