Опасный промысел - [6]

— Где Шекспир?

— Я здесь. — Траппер опустился на колени рядом. — Похоже, тебе досталось…

— Кажется, у меня сломаны ребра.

— Дай-ка посмотрю. — Загрубевшие руки Шекспира принялись осторожно ощупывать грудь Ната.

— Гризли точно мертв? — слабо спросил юноша.

— Мертвее мертвого. Ты сделал удачный выстрел.

Нат хмыкнул и тут же вздрогнул от боли.

— Два гризли за такой короткий срок — неплохо для новичка. Я знавал парня по имени Старый Джейк, который уложил семь гризли за две недели, но он был опытным охотником. — Шекспир сильнее нажал на грудь Ната.

— Если я больше никогда в жизни не увижу ни одного гризли, горевать не стану.

— Увидишь! Здесь их полным-полно. И все-таки они не продержатся долго, если белые начнут селиться в здешних местах. Как только до этого дойдет, худо придется и бизонам, и индейцам.

— Да здесь, должно быть, водятся сотни тысяч бизонов…

— Миллионы, — поправил Шекспир.

— И все же ты думаешь, что их когда-нибудь истребят? Да это попросту невозможно.

— А вот попомни мои слова. В лесах восточных штатов когда-то было полным-полно оленей и лосей, а посмотри, сколько их осталось. И в Огайо теперь почти всех перебили. Дай белому волю, он поступит точно так же и с бизонами. — Шекспир закончил ощупывать грудь. — Теперь можешь встать!

Нат пару раз удивленно моргнул:

— Встать? В моем-то состоянии?

— Все, чем ты можешь похвалиться, — это парочка синяков. У тебя ничего не сломано.

Чувствуя себя донельзя глупо, Натаниэль приподнял голову и с облегчением убедился, что грудь его вовсе не раздавлена.

— Поздравляю! — с ухмылкой сказал Шекспир.

— С чем?

— Я не знаю другого человека, способного уложить гризли и одновременно почти отправить на тот свет самого себя.

— Ну, спасибо тебе!

Нат приподнялся на локте и улыбнулся жене.

Уинона разразилась длинной тирадой на языке шошонов, но говорила слишком быстро, чтобы можно было уследить за потоком слов. Заметив озадаченно-сдвинутые брови Ната, его друг начал переводить, при этом уголки губ Шекспира подрагивали в чуть заметной улыбке.

— Она говорит, что счастлива иметь мужа, который так легко расправляется с гризли. Теперь она знает, почему тебе дали имя Убивающий Гризли, и ей не терпится рассказать всем шошонам об этой битве.

— Надеюсь, она не станет рассказывать о том, как я налетел на дерево, — сухо заметил Нат.

Уинона быстро встала и, счастливо насвистывая, поспешила к лошадям.

— Куда она? — поинтересовался Нат, медленно садясь и чувствуя острую боль в правом боку.

— За своим охотничьим ножом. Она снимет шкуру с медведя.

— Зачем с ним возиться, раз мы так близко от места встречи? Кому он нужен?

— Нам. — Траппер посмотрел на тушу. — За такую превосходную шкуру, Нат, нам отвалят кучу денег. Медвежье мясо — деликатес, стоит к нему привыкнуть, а в этом звере несколько сотен фунтов. Мы закоптим медвежатину и тогда сможем ее продать. К тому же не забудь про жир…

— Жир?

— Сколькому тебе еще предстоит научиться! Медведь может дать от пяти до восьми галлонов жира, в зависимости от размера и от того, сколько времени ты захочешь потратить на вытапливание.

— В Нью-Йорке я всегда покупал жир, — заметил Нат.

— В больших городах в наши дни можно купить все что угодно, — горько отозвался Шекспир. — И это противоестественно. Человек начинает забывать, что такое настоящая жизнь, когда ему достаточно войти в магазин и хлопнуть на прилавок кошелек, чтобы получить необходимое. Слишком просто. А жизнь должна быть трудной, она должна быть борьбой от колыбели и до могилы. Это и формирует характер.

Шекспир замолчал, окидывая взглядом окрестности.

— Только здесь можно познать настоящую жизнь, понять, что выживают лишь сильнейшие. У природы много способов, чтобы избавиться от слабаков — не важно, кролики это, олени или люди. А вот города, наоборот, плодят никчемных неженок. Если мужчина хочет стать мужчиной, он должен покинуть город.

— Поэтому ты и не собираешься туда возвращаться?

Старый траппер кивнул:

— Будь я проклят, если променяю свою свободу на удобства!

— Никогда раньше не рассматривал городскую жизнь с этой точки зрения, — признался Нат. — Здешние края могут открыть глаза на многие вещи, о которых я прежде никогда и не думал. Что ж, учусь!

— И продолжай в том же духе, Нат. Когда ты перестанешь учиться, ты станешь похож на растение, которое осталось без воды, — высохнешь и умрешь.

— По-моему, тебе стоило бы стать учителем или проповедником, это твое истинное призвание.

Шекспир засмеялся:

— Говоря по правде, когда мне было лет двенадцать-тринадцать, я всерьез подумывал о том, чтобы стать учителем.

— Почему же не стал?

— Понял, что у меня неподходящий характер для подобной работенки. Я бы, наверное, задал хорошую трепку первому же ученику, который вздумал бы бузить у меня в классе.

— Интересно, как человек узнает, правильный ли он выбрал путь? — задумчиво спросил Нат и вдруг заметил, что его собеседник пристально смотрит куда-то мимо его плеча. Он быстро обернулся — неподалеку показались несколько индейцев верхом на мустангах.

ГЛАВА 3

Забыв про боль, Нат мгновенно вскочил, рука его непроизвольно потянулась к пистолету, и только тут молодой человек вспомнил, что пистолет разряжен, а остальное оружие вообще где-то валяется.