Опасный метод лечения шизофрении - [30]

. В большой степени для этого растворения подходят только что упомянутые неясные общие понятия. Бессознательно растворяет настоящее в прошлом. Но мы также знаем, что сновидение – это исполнение желания, и в соответствии с этим занимается будущим. Будущее также превращается в прошлое, потому что конфликты представляются через древние символы и также прекращаются этой символикой, как если бы они произошли давно и были исчерпаны. Итак, бессознательное также придает собственное значение будущему: индивидуальное будущее превращается в общее филогенетическое прошлое, и наряду с этим оно приобретает для индивидуума значение будущего.

Таким образом, мы видим в бессознательном что-то, что находится за пределами времени или одновременно настоящее, прошлое и будущее. В соответствии с этим бессознательное позволяет нам судить о настоящих личностных конфликтах, о конфликтах филогенетического прошлого, из которого происходят личные переживания, и, возможно, о будущем развитии вещей, потому что будущее состоит из прошлого (собственно, это лишь форма прошлого).

Наконец, я особенно хотела бы отметить колоссальную важность открытого Фрейдом «представления через противопоставление» для возникновения картин помешательства. Особенно важным здесь является представление о сексуальной деятельности через символику смерти. Причина этого явления, на мой взгляд, лежит в сущности самой сексуальной деятельности, говоря точнее, в двух антагонистических компонентах сексуальности.

В заключение позвольте мне засвидетельствовать благодарность господину профессору доктору Э. Блейлеру за то, что он разрешил использовать его материалы, а также за проявленный интерес к моей работе, также хотелось бы поблагодарить господина доктора К.Г. Юнга за научное побуждение, которое передалось мне от него во время учебы¹²⁷.

Деструкция как причина становления

(1912) Предварительные замечания издателей издания на немецком

В моей работе над анализом сексуальных проблем меня особенно интересовал один вопрос: почему это самое могущественное влечение, влечение продолжения рода, наряду с положительными чувствами, которые a priori можно ожидать, содержит отрицательные, такие как страх, отвращение, которые, собственно, должны быть впоследствии преодолены, чтобы удалось достичь положительной деятельности. Отрицательное отношение индивида к сексуальной деятельности особенно бросается в глаза у невротиков. Насколько мне известно, отдельные исследователи искали объяснения этого сопротивления в наших обычаях, воспитании, которое стремится удерживать инстинкт в рамках, так что каждый ребенок приучается рассматривать реализацию сексуального желания как нечто плохое, запрещенное. Некоторым исследователям бросилась в глаза частота случаев представлений о смерти, связанных с сексуальными желаниями, однако смерть воспринималась как символ морального падения (Штекель¹²⁸). Гросс¹²⁹ выводит чувство отвращения к сексуальным продуктам из их пространственного сосуществования с мертвыми выделениями. Фрейд сводит сопротивления и страхи к вытеснению обычно эмоционально положительно окрашенных желаний. Блейлер видит в защите необходимое отрицательное качество, которое должно иметь место и в эмоционально положительно окрашенном представлении. У Юнга же я нашла следующее место:

«Страстная тоска, то есть либидо, имеет две стороны: это сила, которая все украшает и, в зависимости от обстоятельств, все разрушает. Часто делают вид, будто не могут правильно понять, в чем же может состоять разрушающее качество творящей силы. Женщина, которая, особенно в современных обстоятельствах культуры, поддается страсти, узнает это разрушающее свойство слишком быстро. Надо мысленно несколько подняться над обывательски принятыми обычаями, чтобы понять, какое чувство безграничной неуверенности охватывает человека, отдающегося судьбе безоговорочно. Даже быть плодовитым – означает разрушать самого себя, так как с возникновением следующего поколения предшествующее перешагнуло свою вершину: так наши потомки становятся нашими опаснейшими врагами, которых мы одолеем, поскольку они переживут нас и возьмут власть из наших обессиленных рук. Страх перед эротической судьбой вполне понятен, так как в этом есть что-то необозримое, вообще судьба таит неизвестные опасности, и то, что из-за постоянных колебаний невротик не решается жить, объясняется желанием иметь право стоять в стороне, чтобы не быть вынужденным участвовать в опасной битве за жизнь. Кто отказывается от риска переживать, должен для этого подавить в себе это желание, то есть совершить своего рода самоубийство. Этим объясняются фантазии о смерти, охотно сопровождающие отказ от эротического желания»¹³⁰.

Я намеренно так подробно привожу слова Юнга, поскольку его замечание о неизвестной опасности, содержащейся в эротической деятельности, больше всего соответствует полученным мною результатам; кроме того, для меня очень важно, что также и индивидуум мужского пола сознает не только социальную опасность. Юнг, правда, приводит представления о смерти не в соответствие, а в противоположность сексуальным представлениям. Из моего опыта с девушками я могу сказать, что в норме – это чувство страха, выступающее на первый план чувств вытеснения, когда впервые принимается в расчет возможность реализации желания, а именно, учитывается определенная форма страха: девушки чувствуют врага в себе самих, это собственное пламя любви, с железной необходимостью принуждающее к тому, чего не хотят; они чувствуют конец преходящего, от чего напрасно хотелось бы бежать в незнакомые дали. Возникает вопрос – и это все? Это вершина, и больше ничего не будет сверх этого? Что же происходит в ходе сексуальной деятельности с индивидом, который оправдывал такое настроение?