Опасный маскарад - [9]

– Ты что, испугался этой горы? – спросил Робин. – Я запросто обведу его вокруг пальца.

Слуга посмотрел на хозяина с глубокой любовью.

– Ох уж и хитры вы, мастер Робин, но и большой джентльмен не так глуп, как вы думаете.

Прюденс уселась на стул лицом к спинке, подперев подбородок ладонью. Она взглянула на Джона.

– А где сейчас старый джентльмен? Физиономия слуги осталась невозмутимой.

– Хоть я с ним и прожил много лет, но ответить на такой вопрос не возьмусь.

– А сколько ты с ним прожил, Джон?

– Я попал к нему в услужение, когда вас обоих еще на свете не было.

Робин положил заячью лапку для румян и встал.

– Да уж ты у нас все больше помалкиваешь, а, Джон? А может быть, ты знаешь, что он сейчас вытворяет?

– Может, и знаю, а может, и нет, – уклончиво отозвался тот. – Что миледи наденет сегодня?

Робин спустился в обеденную залу через двадцать минут – в белом платье и в розовых лентах. На голове сегодня оказалась соломенная шляпка с розочками и лентами. Прюденс была в строгом костюме – светло-коричневые брюки для верховой езды и камзол цвета кларета, она несла в руках тонкую мантилью, которую потом накинула на плечи «мадам».

Мисс Летти не терпелось пуститься в путь. Вскоре они отправились: Робин и юная леди скромно уселись в карете, а лжемистер Мерриот и сэр Энтони поехали верхом, в качестве эскорта.

Само собой, разумеется, пошли расспросы. Прюденс была готова к ним и отвечала без запинки. Она рассказала о поместье в Камберленде – это показалось ей достаточно отдаленным местом – и о большом путешествии на континент. Само собой, сэр Энтони в свое время тоже бывал там. Они на равных обсуждали иностранные города. Прюденс выказала прекрасное знание этих мест. В самом деле, она чуть ли не наизусть знала большую часть Европы и, кроме того, проявила большую осведомленность в отношении заведений, малодоступных для прекрасного пола. Она заметила, как приподнялись в удивлении прямые брови ее собеседника, и приготовилась к следующему вопросу.

– Для ваших лет вы повидали необычайно много, мистер Питер, – заметил сэр Энтони.

– Двадцать лет – это не так мало, сэр, – возразила она. По правде говоря, ей было не двадцать, а все двадцать шесть, но она знала, что в мужском костюме выглядит совершенным юнцом. – Я жил за границей с родителями несколько лет – до смерти матери. Она не выносила английского климата.

Сэр Энтони вежливо склонил голову и затем пожелал узнать, где мистер Мерриот собирается остановиться в Лондоне.

– Моя сестра должна навестить миледи Лоуестофт, сэр. Я ее спутник и полагаю, что ее милость устроит и меня тоже. Может быть, вы знакомы с нею? – спросила Прюденс.

– О, леди Лоуестофт знают все, – ответил сэр Энтони. – Если она не сможет принять вас или вам надоест это дамское царство, помните, дорогой мальчик, что мой дом в любое время к вашим услугам.

Прюденс покраснела от удовольствия и искоса взглянула на большого джентльмена. Это было неожиданно. Похоже, сэр Энтони проявляет к ней симпатию. Девушка серьезно поблагодарила джентльмена и узнала, что он владеет домом на Клэрджес-стрит.

Они въехали в Лондон уже в сумерках. Прюденс еще держалась в седле, но уже очень устала. Вначале необходимо было возвратить под отчий кров мисс Летти. Там же они оставили и сэра Энтони. Время было позднее, что послужило им оправданием – спасители явно не желали входить в дом. Правда, мисс Мерриот пообещала навестить Летицию в самое ближайшее время. Карета довезла их до Арлингтон-стрит и остановилась у дверей дома миледи Лоуестофт.

Прюденс соскользнула на землю со вздохом облегчения. Робин тронул ее за плечо:

– Ты умница, милый брат. Ну, теперь путешествию конец.

– Это лишь короткая остановка, – поправила брата Прюденс. – Не сомневаюсь, что окончательно обосноваться нам удастся только на том свете.

Чернокожий грум ввел их в гостиную. Это был просторный зал, сверкающий желтой парчой и позолотой. Миледи, похоже, была неравнодушна к новомодной французской мебели. Грум ушел доложить своей госпоже о прибытии гостей, а мисс Прюденс осмотрелась с комической гримасой.

– Клянусь небом, кажется, миледи Лоуестофт ни чуточки не изменилась, это все та же добрая, старая Тереза де Брютон, – заметила она.

Дверь распахнулась и тут же затворилась опять. В комнату вошла леди в огромном шелковом кринолине – леди с черными, узкими, как прорези, глазами на худом подвижном лице и в напудренном парике. На шее и на руках сверкали украшения. Леди стояла спиной к двери, не выпуская дверной ручки, и переводила взгляд с одного гостя на другого. Глаза ее стали еще уже, лицо просияло. Она засмеялась.

– Так кто же из вас мужчина, дети мои? – спросила она.

Прюденс отвесила поклон.

– С вашего позволения, я, мадам. Миледи быстрыми шажками двинулась к ней.

– О нет! Разве я тебя не знаю, душенька? Ну, Прю, дорогая моя! – Она обняла Прю и расцеловала в обе щеки. Робину тоже достался поцелуй, и юноша вернул его с большей ловкостью, чем его краснеющая сестра. Прюденс не любила светских ритуалов.

– А где же bon papa[2], дети мои? – вскричала леди, все еще держа их за руки.

– Мы надеялись, мадам, узнать это от вас, – сказал Робин.