Опасные забавы - [5]

Джервас достал визитную карточку и вручил девушке, любуясь изящным изгибом ее руки, держащей свечу.

– Вы живете далеко от театра? – осведомился он.

Она с опаской взглянула на него, гадая, почему он задал столь личный вопрос.

– Я живу совсем рядом, ваша светлость. – Она как будто оборонялась, и Джервасу захотелось проводить ее до дома.

– Пошли, Ниниан, – суровым тоном повторил он.

Его племянник поклонился молодой женщине, сказав с несвойственной ему галантностью:

– Я польщен встречей с вами.

– Вы очень добры, ваша светлость, – столь же учтиво ответила она.

– И вы вскоре сообщите нам, когда можно будет повидать бассейн?

– Обязательно,– пообещала она, улыбнувшись его настойчивости.

Джервас положил племяннику руку на плечо и повел его к двери. Перед тем как покинуть комнату, он искоса посмотрел на обаятельную танцовщицу и заметил, что она закусила губу, пытаясь сдержать смех. Ему оставалось только надеяться, что причиной тому был Ниниан, а не он.

Утром Джервасу удалось спокойно позавтракать. Дворецкий-ирландец сказал, что лорд Свонборо с утра отправился в Гайд-парк и взял с собой миниатюрную модель корабля.

– Он пошел один?

– Я уверен, что его светлость сопровождал лакей, – спокойно пояснил Парри. – Он особо выделяет Роберта, потому что его брат служит в королевском флоте. И Роберт своими глазами видел, как лорд Нельсон отплыл из Портсмута перед битвой при Трафальгаре.

– В самом деле? Ну что ж, я полагаю, он сумеет увести Ниниана подальше от доков. Герцогиня все время боится, что он тайком уплывет в море.

– Вряд ли, ваша светлость. Роберт рассказал ему о морских пайках. А лорд Свонборо привык к хорошему столу.

Джервас слышал, что Ниниан недоволен поваром в особняке Солуэй, и решил, что мальчик уже успел пожаловаться дворецкому.

– Еще одна неделя,– раздраженно проговорил он, – и я отправлю его к доктору Батлеру и учителям в Харроу.

Вскоре Парри вернулся с серебряным подносом для писем.

– Это для вашей светлости.

Женский почерк на конверте был незнаком Джервасу. Сорвав печать, он развернул лист.

«Высокочтимый герцог, – прочел он, — мистер Гарланд из Седлерз-Уэллз будет польщен встречей с Вами и лордом Свонборо в субботу в полдень. Всегда к вашим услугам Розали де Барант».

– Это письмо принесла сама леди? – спросил он дворецкого.

– Лакею лучше знать. Я должен его спросить?

– Не беспокойтесь. Это несущественно.

Джервас вернулся в кабинет, чтобы закончить не завершенные прошлым вечером дела, сел за обитый кожей, стол, где его ждала кипа нераспечатанных писем, но он отложил их в сторону и принялся писать леди Кавендер в Уилтшир. Его перо двигалось решительно и уверенно, четко выводя строку за строкой.

Вдруг до него донесся шум из холла. Когда он повторился, Джервас понял, что кричит экономка. Она предупреждала его, что Ниниан вернулся и настроение у него не блестящее.

Через минуту в кабинете появился его подопечный. Судя по грязной одежде и растрепанным черным волосам, утром он изрядно потрудился.

– Как потрясающе я провел время, – заявил Ниниан. – Но мне нужно судно побольше «Викториуса».

– Скоро ты пойдешь в школу, – сухо заметил Джервас, – и надеюсь, что там ты не будешь тратить время зря.

– Наверное, я смогу выдержать Харроу, если мне позволят посмотреть, как наливают воду в бассейн в Седлерз-Уэллз.

Джервас дал ему записку от Розали, и мальчик с жадностью прочел ее.

– У нее прекрасный почерк, – одобрительно проговорил он, кончив чтение. – Такие ровные буквы, с легкими завитушками. А что это за фамилия – де Барант?

– Французская. – Ниниан сразу приуныл.

– Ты и правда так думаешь? – разочарованно спросил он. – Она мне понравилась. Я не хочу, чтобы она была иностранкой.

– Может быть, ее зовут иначе, – поспешил успокоить его Джервас. – У многих танцовщиц сценические псевдонимы.

– Ты говорил, что лучшие танцовщицы приехали из Франции, – напомнил Ниниан. – Впрочем, может быть, ей хочется убедить зрителей, будто она француженка.

Он положил записку в карман и, не откланявшись, вышел.

Джервас закончил последний абзац письма и расписался. Отложив его в сторону, он просмотрел утреннюю почту и не нашел в ней ничего интересного. От некоторых приглашений он собирался отказаться с наигранным сожалением.

Сознавая свое новое и не слишком приятное положение, он не собирался задерживаться в Лондоне дольше намеченного строка. Когда-нибудь в будущем, если он пленит незнакомую ему ныне даму, то научится радоваться балам, раутам и выставкам. Но сейчас он мечтал лишь об одном – вернуться к себе в имение.

Он провел лето в мире и уединении в своем поместье в Шропшире, то объезжая поля, то читая книги о новых методах ведения сельского хозяйства, и был свободен от любых обязательств, кроме визитов два раза в неделю к своей любовнице в Шрусбери. Теперь стояла осень – пора ловли рыбы, стрельбы в отличном заповеднике и охоты на лис в аббатстве Свонборо. Прежде он наслаждался всем этим в замке Хабердин, родовом имении, в самом сердце своих владений.

Лондон всегда был для него тяжелым испытанием. Город неизменно напоминал ему о времени, когда Джервас обманул ожидания своих преданных родителей. Большую часть жизни особняк Солуэй казался ему всего лишь первоклассным отелем с вышколенными слугами и отличным столом, и он покидал его без сожаления.