Опасные тайны - [57]

Ченнинг остановился с негромким смешком и поглядел на нее.

— Тебе было восемнадцать, когда они поженились, и ты, так сказать, одной ногой уже ступила за порог отчего дома. Наверное, поэтому ты не очень себе представляешь, как обстоят дела на самом деле. Ма правит всем. Она делает это незаметно, но очень эффективно. Что касается герра профессора и меня, то мы просто исполняем все, что нам прикажут.

— Ты сердит на нее? За что?

— Она наложила запрет на выплату месячного содержания из моего опекунского фонда, потому что я отказался от полной учебной нагрузки на предстоящее лето. Казалось, все было готово, и лифт, который доставил бы меня на самый верх, уже ждал. Там я стал бы носить твердую фетровую шляпу и причмокивать вслед секретаршам, которые идут на ленч, но я хотел сначала поработать, попробовать, какой он — этот реальный мир. Вот я и решил прожить пару месяцев подальше от книг и поближе к настоящей жизни. Сама понимаешь, ма это не понравилось.

— Но это звучит достаточно разумно. Может, если я поговорю с Кендис…

— Нет, не надо. К тому же ма не очень довольна тобой. Все это, — Ченнинг обвел рукой ферму, — все это заставляет профессора нервничать, а Милисент Великая только подливает масла в огонь.

Келси с шумом выдохнула воздух.

— Значит, мы с тобой в одной лодке. Слушай, ты серьезно решил провести эту неделю в Лодердейле среди девочек в бикини?

— Если ты намерена предложить мне вернуться домой, то ничего не выйдет. Давай поцелуемся на прощание и — арриведерчи, Рома.

— Нет, ты меня не дослушал. Я хотела предложить тебе провести весенние каникулы здесь. Не думаю, что Наоми будет возражать, если ты побудешь со мной и с лошадьми.

— Играешь в старшую сестру?

— Да. Это тебя задевает?

— Нет. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Спасибо, Кел.

Глава 9

Грума звали Мик. Он родился и вырос в Виргинии и любил хвастаться, что забыл о лошадях больше, чем большинство людей способны узнать за всю свою жизнь.

И это вполне могло быть правдой. За пятьдесят с лишним лет, что он провел при лошадях и при ипподроме, Мик успел близко познакомиться со всеми особенностями мира скачек. Начинал он с конюшенных мальчиков, но сумел быстро подняться до ученика жокея и часто рассказывал, как он занимался подготовкой скакунов для мистера Канингема, когда тот знавал лучшие дни.

Пока ему не стукнуло двадцать, Мик все еще оставался довольно мелким и легким для жокея, однако он так никогда и не преодолел расстояние, отделяющее подмастерье от мастера. Несмотря на это, он постоянно носил шелковый жокейский костюм — ему не хотелось, чтобы люди позабыли о его прежних заслугах. Когда-то давно и очень недолго Мик даже работал тренером на маленькой ферме где-то во Флориде. Это место досталось ему путем невероятного напряжения фантазии и отчаянного блефа. Потом на протяжении года или около того он владел жеребцом, если точнее, то Мику принадлежала доля в пятнадцать процентов, однако скакун так и не сумел раскрыть свой потенциал, до конца оставшись «утренней звездой» — лошадью, которая показывает отменные результаты на утренних тренировках, но в настоящей скачке ничем не выделяется. Тем не менее Мик побыл и владельцем, а для него это было самое главное.

Когда он услышал, что ферма Канингема перешла в другие руки, он вернулся, чтобы наняться на работу. Должность грума его вполне устраивала, тем более что Гейб Слейтер был похож на победителя. И, насколько Мик помнил, всегда был похож.

Ему льстило, что более молодые работники прислушиваются к его мнению. Возможно, они и звали его за глаза Петухом — главным образом из-за того, что он постоянно щеголял в ярко-голубой жокейке, да еще из-за неестественно-важной походки, — однако ни в этом прозвище, ни в том, как его произносили, не было ни презрения, ни недоброжелательности.

Морщинистое, узкое лицо Мика было хорошо известно на всех ипподромах от Санта-Аниты до Пимлико. Это и было то самое, чего Мик хотел всегда.

— Нынче скорость будет невысока, — заметил Боггс, разминая в пальцах сигарету.

Мик только кивнул. Утром прошел ливень, перешедший в обложной, бесконечный дождь, и дорожка раскисла. Слейтеров Дубль был настоящей звездой размокших, глинистых треков.

Означенный разговор происходил в промежутке между утренней проминкой и началом заездов. Мик сидел под навесом, лениво следя за тем, как с крыши срываются капли воды, и размышляя о десяти долларах, которые буквально прожгли дыру в его нагрудном кармане. Он уже твердо решил поставить их на то, что Дубль натянет нос остальным.

Вытащив из кармана помятую пачку «Мальборо», Мик прикурил от сигареты Боггса.

Пока все было тихо. Жокеи оставались в своих раздевалках или сидели в парной, чтобы сбросить перед стартом еще несколько лишних унций. Тренеры с головой ушли в свои записи, а владельцы торчали в кафе, наслаждаясь сухим теплом и горячим кофе. Конюшни стояли молчаливые, притихшие, но пройдет совсем немного времени, и они снова оживут.

— Интересно глядеть на дочку мисс Наоми, — проговорил Мик, приглашая Боггса к разговору. — Пару недель назад она приезжала к нам в «Рискованное дело» и уехала мокрая до нитки.