Опасные связи - [140]
Париж, 9 декабря 17...
Письмо 166
Милостивая государыня!
Выполняя распоряжения, которыми вы соблаговолили меня почтить, я имел также честь повидаться с господином президентом *** и сообщил ему содержание вашего письма, предупредив его, что по выраженному вами желанию предприму что-либо, лишь следуя его советам. Сей уважаемый магистрат поручил мне обратить ваше внимание на то, что жалоба, которую вы намереваетесь подать на господина Дансени, бросила бы в равной степени тень и на память вашего племянника и что его честь также была бы неизбежно затронута постановлением суда, а это, разумеется, явилось бы большим несчастьем. Его мнение поэтому таково, что следует воздержаться от каких-либо шагов, а уж если и предпринимать их, то с единственной целью не допускать, чтобы судебным инстанциям стало известно об этом деле, и без того слишком нашумевшем. Замечания эти показались мне в высшей степени благоразумными, и я решил выжидать дальнейших ваших распоряжений.
Разрешите мне, сударыня, просить вас присовокупить к ним хоть словечко о состоянии вашего здоровья, на котором – я крайне этого опасаюсь – может пагубно отозваться столько огорчений. Надеюсь, что вы не сочтете слишком дерзкой эту просьбу моей привязанности и усердия.
Париж, 10 декабря 17...
Письмо 167
Милостивый государь!
Имею честь предупредить вас, что сегодня утром в судебной палате среди господ королевских чиновников шла речь о деле, которое было несколько дней назад у вас с господином виконтом де Вальмоном, и что есть основания опасаться, как бы прокуратура не возбудила преследования. Я полагал, что данное предупреждение может оказаться вам полезным либо для того, чтобы вы, воспользовавшись своими связями, предотвратили пагубные последствия этой истории, либо, если бы это оказалось для вас невозможным, чтобы вы могли обеспечить себе личную безопасность.
Если бы вы разрешили дать вам совет, то мне кажется, что для вас было бы лучше некоторое время реже появляться в обществе, чем вы это делали в последние дни. Хотя к подобного рода делам принято относиться снисходительно, все же следует оказывать закону эту дань уважения.
Такая предосторожность тем более необходима, что до меня дошли сведения, будто некая госпожа де Розмонд, которая, говорят, приходится теткой господину де Вальмону, собиралась подать на вас жалобу, и в этом случае прокуратура просто вынуждена была бы дать ход делу. Может быть, было бы целесообразным, если бы вам удалось вступить с этой дамой в переговоры.
Причины личного характера не позволяют мне подписать это письмо. Но я полагаю, что, хотя вам неизвестно, от кого оно, вы тем не менее воздадите должное чувствам, которыми оно продиктовано.
Имею честь и проч.
Париж, 10 декабря 17...
Письмо 168
Здесь распространяются, мой дорогой и достойный друг, крайне странные и неприятные слухи насчет госпожи де Мертей. Разумеется, я далека от того, чтобы им верить, и даже готова биться об заклад, что это всего-навсего гнусная клевета. Но я слишком хорошо знаю, как легко укрепляются даже самые неправдоподобные наветы и как трудно изгладить потом оставленное ими впечатление, а потому в высшей степени встревожена этими слухами, как ни легко, на мой взгляд, было бы их рассеять. Особенно хотелось бы мне, чтобы им сразу был положен конец еще до того, как они смогут получить более широкое распространение. Но об этих гнусностях, которые только сейчас начинают всеми обсуждаться, я узнала лишь вчера поздно вечером. Когда же сегодня утром я послала к госпоже де Мертей, оказалось, что она на два дня уехала в деревню. Никто не мог мне сказать, к кому именно она отправилась. Ее вторая горничная, которую я вызвала к себе, сказала мне только, что госпожа велела ждать ее в ближайший четверг; никто из оставленных дома слуг ничего больше не знает. Я сама тоже понятия не имею, где она может находиться; насколько мне известно, никто из ее знакомых не засиживается так поздно в деревне.
Как бы то ни было, я надеюсь, что еще до ее возвращения вы сможете дать кое-какие разъяснения, которые могут быть для нее полезны. Ибо все эти гнусные россказни основываются на обстоятельствах, при которых погиб господин де Вальмон, по-видимому, известных вам, если они правильны. И уж, наверно, вам нетрудно будет их выяснить, о чем я вас молю, как о милости. Вот что распространяют, или, вернее, о чем пока только шепчутся, но вскоре, разумеется, начнут говорить полным голосом.
Итак, передают, что ссора между господином де Вальмоном и кавалером Дансени есть дело рук госпожи де Мертей, обманывавшей их обоих; что, как это часто случается, соперники сперва начали драться и лишь затем объяснились, после чего произошло самое искреннее примирение, и что с целью окончательно раскрыть кавалеру Дансени глаза на госпожу де Мертей и заодно полностью оправдаться господин де Вальмон подкрепил свои слова множеством писем, представляющих собой регулярную переписку между ним и ею, в которой она рассказывает о самой себе, притом самым беззастенчивым образом, скандальные истории.
Спектакль «Опасные связи» поставлен по пьесе известного современного английского драматурга Кристофера Хэмптона, созданной по мотивам одноименного бестселлера XVIII века Шодерло де Лакло. Этот ставший сенсацией своего времени остросюжетный роман дает остроумную, яркую и откровенную картину жизни французской аристократии, посвящающей большую часть своего времени адюльтеру и интригам. Госпожа де Воланж забирает свою дочь Сесиль из монастыря, чтобы выдать замуж за графа де Жеркура. Бывшая любовница Жеркура, когда-то обиженная им, маркиза де Мертей, желая отомстить обидчику, планирует соблазнить юную невесту, чтобы опорочить графа и выставить его посмешищем в обществе.
Книга содержит два шедевра французской прозы XVIII века, которых сближает то, что каждый из писателей (и аббат Прево и Шодерло де Лакло) прославился как автор одного-единственного произведения, в основе которого анализ любовного чувства.Пер. с фр. М. Петровского под ред. Е. Гунста, Н. Рыковой;Вступительная статья Ю. Виппера;Примечания Е. Гунста, Н. Рыковой;Иллюстрации Ж.-Ж. Паскье и Юбера Гравело, Александра Фрагонара.
Шодерло де Лакло (офицер и писатель-любитель XVIII века) создал в 1781 году свой знаменитый роман в письмах «Опасные связи», посвященный развратным нравам и интригам высшего общества, желая «написать книгу из ряда вон выходящую, которая имела бы отзвук и тогда, когда его самого уже не будет в живых». Этот отзвук услышали читатели многих поколений, наслаждавшихся повествованием о пикантных похождениях французских аристократов. Долетел он и до лауреата Гонкуровской премии Кристианы Барош (биолога и профессиональной писательницы ХХ века), которая влюбилась в этот роман до такой степени, что решила не расставаться с его главной героиней, маркизой де Мертей, и придумала ей дальнейшую жизнь после бегства из Парижа в Голландию, где в основном и разворачивается действие в конце XVIII века, охваченного пожаром Великой французской революции.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.