Опасные пути - [9]
— Маркиз, — сказала Атенаиса, хотя и медленно, но все-таки отнимая свою руку, — свою розу я, конечно, не могла сохранить подобным же образом, но если Вы сегодня приедете к нам, в замок Мортемар, то увидите, что я умею засушивать цветы не хуже знаменитого Марисона. Роза сохраняется в прекрасном виде… Может быть, в следующий раз Вы привезете мне другую, свежую? — с ребяческим смехом прибавила она. — Итак, Вы едете в Мортемар?
— Еду, Атенаиса, еду! — воскликнул молодой человек, — но Вы должны заступиться за меня перед герцогом за такое дерзкое вторжение.
Восклицание Жака прервало их разговор. Монтеспан и Атенаиса оглянулись и увидели маркизу де Бренвилье, выходившую из-за угла живой изгороди. Ее обыкновенно бледное лицо пылало; локоны слегка спутались; шляпу она несла в руке. Медленно перейдя мостик, она приблизилась к группе всадников.
Когда маркиз, бросив Жаку поводья, подошел к Атенаисе, маркиза де Бренвилье нашла этот момент удобным, чтобы произвести беглый осмотр так заботливо охраняемому жилищу Жака. Она быстро подошла к замеченному ранее отверстию в изгороди, не долго думая, пробралась через него за ограду. Разговоры, которые она постоянно слышала в замке по поводу этого одинокого и тщательно охраняемого жилища, подстрекнули ее любопытство, и, горя желанием узнать тайну лесничего, она уже заранее составила себе, на всякий случай, определенный план.
Проникнув за ограду, она заметила, что вход в дом маскировался еще второй живой изгородью, которая скрывала его от взоров всех, проникающих за первую ограду. Дверь была открыта; у порога лежал брабантский ковер, а на нем полулежал юноша необыкновенной красоты, едва вышедший из детского возраста. Несмотря на темный загар его лица, причиненный резким лесным воздухом, нельзя было не заметить поразительного сходства между ним и маркизой; их смело можно было принять за брата и сестру.
Маркиза была совершенно очарована видом прелестного юноши: она и представить себе не могла, что в глуши этого леса может скрываться подобное явление. Она предполагала встретить довольно грязное, заброшенное существо, а увидела юного Аполлона, одетого в живописную национальную одежду Маршской провинции. В ней невольно проснулась светская парижская дама, возбужденным чувствам которой и приключение, и его главный предмет представлялись в высшей степени интересными, обещая в будущем пикантное развлечение.
При ее внезапном появлении из-за кустов изгороди молодой человек поднялся на ноги. Казалось, он в свою очередь, также был очарован прелестной внешностью маркизы. Он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, а потом воскликнул, простирая к ней руки:
— Какая красота! О, какая красота! Что это, опять сон? Или действительность? О, дайте мне свою руку, чтобы я мог удостовериться, что Вы — не видение моего сна!
Маркиза подошла к нему ближе и протянула ему руку. Он схватил ее и слегка пожал.
— Почему Вас прячут здесь, Шарль? — спросила молодая женщина.
— Я и сам не знаю. Меня уже давно возят из одного уединенного места в другое, от одного страха к другому… Жак Тонно строго стережет меня.
— Вы ни в чем не терпите нужды?
— Никогда и ни в чем. Я пользуюсь прекрасным столом; мои книги всегда со мной; но я ни с кем не смею говорить без позволения Жака.
— Он — не отец Вам?
— И этого не знаю. Впрочем, не думаю, чтобы он был моим отцом: он обращается со мной, как преданный, но суровый слуга. Я приехал сюда из Першской провинции, где долго жил у одной старой женщины. Тамошний священник давал мне уроки. Там меня не так строго стерегли… Вы — первая, с кем я говорю после долгого-долгого времени. Жак знает об этом?
— Ничего не знает. И не говорите ему ничего! Он утверждает, что эта старуха была Вашей бабушкой.
— Это — неправда. Она — столько же моя бабушка, сколько Жак — мой отец.
— Вы хотели бы уйти отсюда? Уйти на простор радостной жизни?
— Я только к этому и стремлюсь. Но Жак наводит на меня ужас. С самого раннего детства мне все время твердили, что надо мной висит какая-то мрачная тайна, заставляющая скрывать мое настоящее имя, что мне грозит какая-то ужасная опасность, если только я покину лесную глушь или вступлю в какие-либо сношения с внешним миром. Жак говорит, что мое значение — сделаться монахом. Но мои мечты совсем иного рода. У меня есть мужество! Я чувствую в себе силу!
— Вы должны освободиться от этих цепей, Шарль! Положитесь на меня!
— Откуда Вы знаете мое имя?
— На Вас обращают больше внимания, чем Вы думаете. В замке часто говорят о Вас. Я уже знала Вас прежде, чем увидела! Но время не терпит! Прощайте, я буду действовать! — и маркиза быстро исчезла, снова проскользнув через отверстие в изгороди.
Молодой человек смотрел ей вслед, как внезапно явившемуся и так же внезапно исчезнувшему духу, и прошептал:
— Такой дивной красоты никогда еще не видели мои глаза!.. И такой ангельский облик может погубить меня?! Жак говорит это, но я не могу верить этому. Я буду стараться снова увидеть ее.
Он запер двери дома и, пройдя через огороженный двор, подошел к изгороди, сквозь которую мог видеть группу людей на прогалине.
Заметив, что ее подруга не одна, маркиза замедлила шаги. Она скоро узнала маркиза Монтеспан и, подойдя к нему с самым приветливым видом, воскликнула:
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.
Роман скандально известного австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха посвящен эпохе императрицы Елизаветы Петровны. Перед читателями предстают эпизоды интимной жизни взбалмошной монархини, картины дворцовых интриг, казни, истязания, любовь...
Из жизни великой княгини Натальи Алексеевны, супруги великого князя Павла Петровича, впоследствии императора Павла I.