Опасные пути - [35]

Дав лозунг, всадники проехали сторожевую цепь.

— Господа, — сказал итальянец, — я только прошу вас отвести меня немедленно на мою квартиру. Я принадлежу к итальянскому отряду. Отведите меня сейчас же туда, где виднеются венецианские значки.

Он указал на флаг с изображением льва св. Марка и привязанным к древку фонарем. Маркиз колебался. Он не сомневался более, что итальянец нисколько не опасен, но ему было интересно узнать поближе, что за личность этот человек. Он знаком предложил Сэн-Круа снова занять место около незнакомца, и они все трое отправились в итальянский лагерь.

Завидев черного человека, солдаты и офицеры, распивавшие вино, повскакали со своих мест и бросились к пленнику.

— Стойте! Легче, господа! — воскликнул он, — сперва возьмите-ка вот это, да поосторожнее!

Два солдата сняли мешок с его плеч.

Итальянец глубоко вздохнул:

— Ух! Это было-таки порядочно тяжело! Несите ко мне! Да осторожнее! А теперь, господа, скажите, пожалуйста, этим синьорам из французского отряда, кто я такой.

— Синьор, — сказал один из офицеров, обращаясь к маркизу, — Вы привели с собой доктора, знаменитого анатома, Маттео Экзили, человека, которому все мы многим обязаны; это — знаменитейший врач итальянской армии.

— Господин доктор, — сказал Бренвилье, — мы извиняемся, но мы исполняли нашу обязанность. Мы не могли не захватить человека, который в ночной тиши бродит по полю битвы и занимается каким-то таинственным делом как раз между двумя враждующими лагерями; Вы и сами не могли бы одобрить это.

— Согласен, — ответил доктор с хриплым смехом, и я уже давно простил Вас, господа!

— Вы крайне обяжете меня, — сказал маркиз, — если дадите нам некоторые объяснения относительно добычи, взятой Вами с поля сражения. Во всяком случае интересно узнать, какие предметы собирает такой знаменитый ученый, как Вы.

Доктор бросил на обоих французов острый взгляд и ответил:

— С удовольствием покажу, если только моя коллекция не покажется Вам очень неприятной. Французы очень храбры, но в то же время чувствительны и элегантны. Пойдемте ко мне! Я пройду вперед; капрал Перотти проведет Вас. Прощайте, господа!

Он запахнул свой плащ и свернул в переулок.

Маркиз и Сэн-Круа кликнули капрала, и тот, получив у своего начальника разрешение отлучиться, повел французов через длинные ряды палаток к задней линии лагеря.

— Мы уже близко от докторского жилья, — сказал он, обращаясь к Сэн-Круа, через которого вели разговор, так как молодой человек владел итальянским языком, — но разве Вы в самом деле хотите к доктору?

— Почему же нет? Он сам пригласил нас, да и нам интересно посетить его.

— Гм! Это — такое дело… Правда, вы оба еще молоды; вы в такие вещи не верите, я же много пережил, а потому могу и даже должен предостеречь вас, и я говорю вам: подальше от доктора Экзили!

— Ба! — рассмеялся Сэн-Круа. — Слышите, маркиз? Он не хочет вести нас к доктору!

— Спросите его, почему.

— Разве у Вас есть подозрения? — спросил Сэн-Круа. — Ведь доктор Экзили, говорят, — искусный врач. Такое знакомство может только принести пользу.

— Да, он — знаменитый врач, — ответил старик, — но каковы его средства? Заметили ли вы, что все были очень рады, когда он ушел?

— Нет, я заметил только, что все окружили его и жали ему руки.

— Из страха, добрый господин, из страха! Вы не выдадите меня, старика, если я кое-что скажу вам. Вам особенно, господин, — прибавил он, обращаясь к Сэн-Круа, — не советовал бы я приближаться к доктору.

— Опять какие-то таинственные предчувствия на мой счет! — мрачно пробормотал Сэн-Круа. — Что может изображать собой этот доктор? Ведь не держит же он у себя в комнате воплощенного сатаны!

— Почти так, — ответил старик, понизив голос. — Этот доктор — ужасное существо. Я знавал его еще в Риме, когда служил в швейцарской гвардии его святейшества папы. Тогда он был в подозрении у духовного суда: он с давних пор славился удивительным излечением таких трудных болезней, за которые самые лучшие римские доктора никогда не решались взяться. Его надо бы считать самым ученым врачем, ученее всех других, но он никогда не мог представить доказательства, что проходил науки. Он уверял, что изучал науки у арабских монахов; пусть так, но вот что самое ужасное: Экзили знает средства, которые убивают, как молния! Откуда он их узнал, как их употребляет, это — его тайна. Постоянным, внимательным изучением человеческого тела он достиг того, что знает, какие части легче всего подвергаются действию ядов. В Риме рассказывали о нем страшные вещи; все замечали, как иногда вдруг начинали вымирать целые семьи. От Экзили все бегали, ни у кого не хватало храбрости схватить его; наконец, в дело вмешалась святая инквизиция, и доктор бежал из Рима.

— Удивляюсь, почему дальше этого не преследовали страшного доктора. Если над ним тяготеет тяжелое подозрение, то погубить его очень просто.

Старик осторожно осмотрелся.

— Знаете Вы историю Борджиа? — тихо спросил он. — Известно ли вам, как дофин, брат Карла Седьмого, отравился вытирая вспотевшее лицо платком после игры в мяч? Известны вам отравленные перчатки Жанны д’Альбрэ? И никого из злодеев никогда серьезно не преследовали. А почему? Потому что знатные, важные господа принимали участие в этих преступлениях, и осудить пришлось бы членов самых знатных фамилий. Так было в Риме. Многие, что теперь сидят в замках, полученных в наследство, наверное видят по ночам тени убитых родственников, которых снадобья Экзили свели в могилу. Много-много людей в старом Риме, во Флоренции, в Неаполе должны благодарить за богатые поместья, драгоценности, серебро и золото, составляющие теперь их собственность, “римского доктора”, как зовут Экзили его друзья. Да, он — великий ученый в страшных науках, он — мудрейший из своих черных сотоварищей.