Опасные пути - [217]
Почти ежедневно производившийся в Шателэ допрос членов разоблаченного кружка, занимавшихся выработкой ядов, с каждым разом приносил все более удивительные результаты: на сцену появлялись люди, до сих пор ничем не отличавшиеся, но благодаря процессу сделавшиеся теперь чуть не знаменитыми.
Трудящийся люд находил известное удовлетворение в том, что богачи, давно возбуждавшие зависть и подозрения, оказывались сильно скомпрометированными.
Первое место между ними занимал Пенотье. Благодаря огромному залогу, он был оставлен на свободе, но не мог уклониться от следствия. И вот перед судом предстали агенты Пенотье — два брата Бельгиз, в дни, предшествовавшие смерти Сэн-Лорена, занимавшиеся по указанию Пенотье различными операциями по займу и закладу имений, которые якобы производились в выгодах генерального контролера Сэн-Лорена, но в действительности принесли выгоду самому Пенотье. Когда это было выяснено братьями Бельгиз, Сэн-Лорен неожиданно умер. Затем была вызвана вдова д’Алибер со своим зятем; оба они показали, что покойный д’Алибер был тайным участником в делах Пенотье. Последний предложил покойному денег за то, чтобы тот уступил ему свою долю в предприятиях некоего Менвилета, также генерального контролера; д’Алибер не исполнил его желания и через несколько дней скоропостижно умер; Пенотье достиг своей цели, заняв в предприятиях Менвилета место покойного д’Алибера.
Нашлись свидетели, находившиеся в замке Вилькуа в то время, когда заболел молодой д’Обрэ; они заявили, что его болезнь совпала с пребыванием в Вилькуа Лашоссе. Секретарь д’Обрэ показал под присягой, что в то время были сделаны явные попытки отравления, так как в доме нередко находили стаканы с остатками каких-то сильно пахнущих напитков. На это не обращали внимания, пока д’Обрэ не стал жаловаться на боли; только тогда явилось у окружающих подозрение.
Весьма подозрительным оказался человек, который был известен под именем Жоржа; он непонятным образом вкрался в доверие Сэн-Лорена и некоторое время служил у него, но исчез непосредственно перед несчастным концом генерального контролера в гостинице “Принц Конде!”
Наконец перед судом предстали Глазер, Гюэ, Брюнэ и Аманда.
Дело все более запутывалось; многое осталось загадочным. Ренэ Дамарр также должен был дать показания. Были исследованы все подозрительные помещения, но, к величайшему удивлению любопытных, ничего особенного не было найдено.
Духовенство громко высказало свое негодование и предостерегало от влияния демонических сил; горевшие злобой и завистью врачи и аптекари также не дремали, народ был возмущен. Но негодование достигло крайней степени, когда по Парижу разнеслась новость, что доктор Экзили особым приказом освобожден из тюрьмы, так как, несмотря на подозрения, против него не оказалось никаких улик. Он не отрицал своего знакомства с маркизой Бренвилье и поручиком Сэн-Круа, но это не могло вменяться ему в вину, так как большинство из весьма высокопоставленных людей было знакомо с этой интересной парочкой. При допросе Экзили больше всего подчеркивал то обстоятельство, что все несчастия произошли из-за появления книги; он доказывал, что употребление ядов и распространение отравлений началось задолго до того, как опасная книга попала в его руки. Он, Экзили, употреблял яды только на пользу больных и очень сожалеет, что Сэн-Круа, которого он считал ревностным исследователем, оказался преступником. Он заявил, что Сэн-Круа завладел ключом к книге и таким образом присвоил одному себе право и возможность составлять яды.
Так как Сэн-Круа не было на свете, Экзили мог показывать, что ему угодно. Словам же Лашоссе, который мог бы разоблачить его, не придавали значения, как показаниям убийцы и бывшего каторжника.
Чтобы несколько успокоить народ, большинство свидетелей продолжали держать в тюрьме. Лашоссе неминуемо должен был подвергнуться казни; все надеялись в скором времени увидеть и маркизу Бренвилье на Гревской площади, так как, по общему и единогласному мнению, эту страшную женщину и сам король не мог бы спасти.
В числе тех, кого продолжали держать в заключении, находился и бедный старик Гюэ. Аманда, Брюнэ и прислуга Глазера были выпущены на свободу, но самого Глазера и Гюэ решили держать в тюрьме до тех пор, пока им не придется в процессе Лашоссе и, как все надеялись, в процессе маркизы Бренвилье давать опять свои показания.
Итак, Гюэ сидел несчастный, покинутый, в одной из камер башни Трезор. Опустив голову на руки, он безустанно рассматривал плиты, которыми был вымощен пол его неуютного помещения. В этом положении он проводил целые часы с того дня, как его посадили сюда, вставая только для того, чтобы съесть свой скудный обед или совершить получасовую прогулку по двору. Он думал о своей дочери, о Ренэ, о мрачном будущем.
Однажды, когда он предавался обычным горьким думам, дверь камеры отворилась и в тюрьму вошли двое мужчин.
— Господин Гюэ, — сказал тюремщик, — я привел к Вам одного друга, который хочет поговорить с Вами.
Гюэ равнодушно посмотрел на него. Вдруг на его лице выразились и радость, и ужас, и удивление: в пришедшем он узнал Экзили. Страшная слава доктора всегда внушала Гюэ некоторый страх, но при виде итальянца он все-таки почувствовал слабую надежду: самый главный подозреваемый очутился на свободе! Или, может быть, он отныне будет разделять с ним одиночество заключения?
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Роман скандально известного австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха посвящен эпохе императрицы Елизаветы Петровны. Перед читателями предстают эпизоды интимной жизни взбалмошной монархини, картины дворцовых интриг, казни, истязания, любовь...
Из жизни великой княгини Натальи Алексеевны, супруги великого князя Павла Петровича, впоследствии императора Павла I.