Опасности диких стран - [40]

— Вернись, друг и спаситель! Вернись, освободи меня!

Но никакого ответа на этот отчаянный крик не последовало. Зато, к ужасу Роланда, из травы показалось темное, окровавленное лицо, и кто-то бросился к Роланду, но споткнулся о тело убитого воина и потом со стоном и вздохом подполз к груди Роланда. В это время в костре вспыхнул огонь и при его свете Роланд узнал Пианкишава. В его судорожно сжатой руке блеснул нож, которым он уже и раньше столько раз угрожал Роланду. Теперь же, перед смертью, он хотел выместить всю свою ненависть на пленном. Дрожащими пальцами ощупал он одежду и нанес Роланду в грудь несколько неверных и слабых ударов, которые едва проникали сквозь одежду молодого человека. Во время этих бесплодных попыток убить пленного он шатался от слабости и напрасно старался придать своему телу удобное положение, упираясь левой рукой об землю. Наконец последние силы оставили его, удары ножом становились все слабее и слабее; он изнемог и всей тяжестью своего грузного тела упал на Роланда. Еще несколько стонов вырвалось из его груди, еще несколько движений слабеющего тела — и, вытянувшись, он наконец замер. Роланд стал очевидцем, как скончался, лежа на нем, его злейший враг.

Роланд, оказавшись в таком положении, никак не мог обойтись без посторонней помощи, и он снова стал кричать, взывая о помощи к своему неизвестному другу и союзнику. Крик его эхом отзывался по всему лесу. Но опять не последовало никакого ответа, и ничьи шаги не нарушили лесного безмолвия… Роланд весь дрожал при мысли, что он освобожден своими друзьями, чтобы беспомощно, в отчаянии томиться среди кровавых трупов. Этот страх и неимоверная тяжесть трупа Пианкишава подрывали его и без того уже ослабевшие силы. Он потерял сознание…

Глава четырнадцатая ОСВОБОЖДЕНИЕ

Когда Роланд открыл глаза, он уже не лежал под крестом, на нем не было тела Пианкишава. Его тело не было сковано путами, и голова его покоилась на коленях человека, который заботливо смачивал ему лоб и грудь водой из протекавшего тут же ручья. Вероятно, он перенес сюда Роланда во время его обморока. В смятении Роланд стал оглядываться, и взор его прежде всего упал на окровавленные трупы индейцев. Содрогнувшись, он отвел глаза от этого ужасного зрелища и, подняв голову вверх, посмотрел на своего освободителя. Каковы же были его удивление и радость, когда он узнал в нем своего верного и отважного квакера Натана. Последний невозмутимо продолжал свое дело, а маленький Петр стоял рядом с ним, виляя хвостом, как будто радуясь, что узнал в Роланде старого знакомого.

— Натан, это вы? — воскликнул Роланд, схватив за руку квакера и делая напрасное усилие подняться с его колен. — Во сне ли я все это вижу или наяву?.. Скажите, как вы попали сюда? И вы ли это на самом деле?

— Это я, друг, — ответил Натан, улыбаясь, — я и маленький Петр. Больше никого тут нет!

— А я? — закричал вне себя от радости Роланд, — я опять свободен? А дикие? А Пианкишав? Все ли они мертвы, убиты?

— Все, все, — сказал Натан, немного помедлив. — Злые существа не будут тебя никогда больше беспокоить…

— Кто же освободил меня? — спросил Роланд с жаром. — А, Натан, что я вижу? Ваше лицо и руки обагрены кровью! Так это вы освободили меня из плена? Говорите же, Натан, честный, храбрый, добрый Натан!

— Значит, ты не считаешь за грех и безбожие, что я схватил винтовку и выстрелил в бездельников-индейцев, чтобы спасти тебе жизнь и дать тебе свободу? — спросил Натан. — Ведь правда, друг, только потому я это и сделал, что видел — никаким мирным способом невозможно тебе помочь. Я видел врагов, лежавших рядом с тобой и готовых раздробить тебе череп секирами, и тогда уж я не смог удержаться. Надеюсь, что совесть твоя не упрекнет меня за этот поступок?

— Упрекнет? — вскричал Роланд, горячо пожимая руку Натана. — Ей-Богу же, это был поступок, за который я буду век вам благодарен, — поступок, которым вы приобретете всеобщее уважение, как только я поведаю о нем!

— Нет, друг, рассказывать об этом ничего не надо, — прервал его Натан. — Довольно, если ты сам убежден в правильности моего поступка. Поэтому молчи обо всем, что ты видел и увидишь, и не забывай, что я человек мирный!

— Но, Натан, — спросил наконец Роланд, — что теперь с моей бедной сестрой? Вы ничего не слышали о ней? И не видели ее? Амой друзья-переселенцы? Где они? Не последовали ли они за дикими и не освободили ли Эдиту?

— Не спрашивай сразу обо всем, — ответил Натан, причем его радостное до этого мгновения лицо омрачилось, на нем появились грусть и смущение. — Лежи пока спокойно. Дай согреться твоим холодным, как лед, ногам, позволь мне перевязать твои раны. Когда ты станешь и сможешь ходить, ты узнаешь все, что известно мне — все доброе и недоброе. Пока же радуйся тому, что ты в безопасности!

— О, вижу по всему, что моя сестра еще в плену» ~ грустно промолвил Роланд. — А я должен лежать здесь, свернувшись, как червь, и ничего не могу сделать, чтобы помочь ей! А мои друзья, переселенцы, они-то хоть, по крайней мере, не настигнуты дикими?

— Ты приводишь меня в смущение своими вопросами, — сказал Натан. — Если ты хочешь освободить свою сестру из плена, то должен прежде всего иметь терпение и снова крепко стать на ноги. Таким образом, прежде всего подумаем об этом. А когда настанет время освобождать твою сестру, я согласен быть первым твоим советчиком.