Опасное сотрудничество - [42]

Стокер не присоединился ко мне. Вместо этого он без слов снял одежду и шагнул в волны, бросаясь вперед сильными ударами пловца, пока не осталась видна только его темная голова. Он плавал некоторое время — вперед-назад, параллельно горизонту и течению, пока, наконец, не вышел из моря и взял штаны, натягивая их с намеренно провокационной медлительностью. Вода капала с черных кудрей, стекала по груди и плоскому животу. Я уставилась на горизонт, притворяясь, что не подсматриваю; повернувшись лицом к морю и наблюдая за чайками. Они махали крыльями, улетая с крошечного острова, кружились над головой и издавали печальные звуки, вероятно в поиске рыбы. На скале у края гальки промелькнула птица, без сомнения, подошла осмотреть голыши в поисках несчастных крабов.

Стокер спустился на пляж, натянул рубашку, но оставил ее открытой, позволяя мне увидеть дразнящий проблеск затвердевших мышц, легко двигающихся под кожей. Я принудительно напомнила себе, что мы только друзья, как было решено в результате разговора прошлой ночью. Никакой соблазн его мужского обаяния не должен отвлекать меня от этой резолюции.

— Ты докупаешься до смерти в такой холодной воде, — строго отчитала его я. — Получишь судороги и утонешь.

Крошечная улыбка заиграла на его губах.

— Как хорошо, что ты заботишься о моем здоровье. Но тебе не нужно бояться, я не собираюсь тонуть.

— Говорят, это мирная смерть.

Стокер вздрогнул.

— Это неправда. — Я ничего не сказала, и через мгновение он продолжил:

— Я видел сам. Дважды. Моряки, которых смывало за борт, один раз во время шторма, это было не так страшно. По крайней мере, быстро. Мы видели, как парень бился и боролся с волнами, когда они поднимались все выше и выше, но не могли прийти на помощь. Не было никакой возможности спасти его, и поверь мне, в этом не было ничего мирного.

— И другой?

Он покачал головой.

— Такелажник соскользнул с мачты. Пролетел мимо палубы на несколько дюймов и погрузился прямо в море. В тот день море было спокойно. Если бы он умел плавать, мог бы спастись. Но он так и не научился.

Я подняла брови, и он объяснил:

— Большинство моряков никогда не учатся плавать. Они думают, что быстрая смерть — утонуть или от акул — лучше, чем долго мучиться без надежды. Парень был одним из них, он не мог удержаться на плаву. Пока мы смогли прийти ему на помощь, он утонул. Но мы слышали его, булькающего, задыхающегося, кричащего о помощи. Потом не осталось ничего, кроме молчания, ужасного молчания, которое хуже любой мольбы.

Я вздрогнула, и Стокер крепко прижался ко мне плечом.

— Больше никаких страшных историй о смерти в открытом море, — пообещал он. — Не устроить ли нам себе приключение сегодня?

— Удивительно, что вы, мужчины, не собрались вместе пострелять. Я думала, джентльмены делают это для забавы, — бросила я легкомысленно.

Он засмеялся, и теплый мед его голоса наполнил меня до костей.

— Уверен, мы установили, что я не джентльмен. Кроме того, я больше не охочусь.

— Я тоже, — призналась я с грустной улыбкой. — Нежелание ловить живые образцы казалось мне неким отклонением от нормы, результатом затянувшегося пребывания в Лондоне. Тем не менее, не было успеха и на Мадейре. Я ограничилась тем, что собирала бабочек, которые умерли от естественных причин.

— Говоря о Мадейре, — начал он медленно.

Я вломилась, безжалостно отрубая его.

— Молодой Каспиан — просто дьявол. Забыла рассказать тебе, они с Малкольмом вчера поссорились. Что-то, связанное с Каспианом, пробивающем собственный путь в этом мире. Я не знаю, в чем именно заключалась проблема, по-моему, дело в деньгах.

Я затаила дыхание, ожидая, когда он опять заговорит о Мадейре, но Стокер оставил эту тему, пожав плечами.

— Скорее всего, Каспиан требовал субсидий, которые дядя Малкольм отказался предоставить, — догадался Стокер.

— Я так предполагаю.

Стокер задумчиво потер подбородок.

— Интересно, сколько денег Малкольм выделяет Хелен, и как она делится с Каспианом. Он мог превысить пособие по мелочам. Азартные игры? Женщины?

— Это наиболее вероятные расходы для молодого джентльмена, — согласилась я. — Хотелось бы, чтобы хоть раз мужчина погубил себя экстравагантными покупками драгоценностей или склонностью к дорогой обуви.

Стокер фыркнул.

— Я видел обувь Каспиана Ромилли. Он не задолжал своему сапожнику.

— Может быть, его мать, — рассуждала я. — Не долги сапожнику. Но она может быть источником неприятностей. Я видела доказательства того, что она пьет. Или возможно, у нее есть поклонник, с которым она проявила неосторожность.

— Она все еще красивая женщина, — задумчиво сказал Стокер.

— Красивее, чем ее невестка. — Слова выскользнули из моего рта, прежде чем я смогла остановить их.

Внезапный порыв ветра всколыхнул волосы Стокера, словно ленивой рукой.

— О, не знаю, — сказал он, не отводя от меня взгляда, на его губах играла полуулыбка. — У Мертензии есть свои прелести.

Это наблюдение меня ничуть не смутило, ибо я не склонна к таким мелким эмоциям, как ревность. Незначительное раздражение, которое я не могла подавить, сделало мой голос острее обычного.

— Как и у ее брата.

— Да, — голос Стокера внезапно охладел. — Замок имеет тенденцию улучшать привлекательность человека в геометрической прогрессии.