Опасное соседство - [10]
Он провел месяц среди обросших кораллами скал, охотясь на снэпперов или рифовых окуней, африканских гимнапогонов и светящихся анчоусов в бесчисленных пещерах и трещинах старого лавового потока и постепенно продвигаясь к северу, к отвесному склону каменистого подводного плато, которое вызывало его любопытство, потому что весьма отличалось от всех прочих мест, которые он посещал до сих пор.
От крутых утесов исходило не только ощущение прочности и надежности, но и новые, неведомые звуки, а также множество электрических разрядов, испускаемых незнакомыми существами и предметами, так что Меченый приближался к плато осторожно; немного успокаивало его лишь присутствие небольшой стайки молодых горбылей-холо примерно того же размера, что и он сам; с ними Меченый почти материально ощущал родство — благодаря особого рода энергетическим сигналам, сплетавшимся будто в паутину.
Поднимаясь вверх, вдоль довольно крутых каменистых склонов, Меченый чувствовал, что неведомые электрические разряды становятся все сильнее; постепенно стал виден и сам их источник — некое существо, более крупное, чем он. Меченый замедлил ход. Вокруг были бесконечные своды пещер, коралловые арки, песчаные проспекты, по которым стремились потоки воды, нежно гладившие бока горбыля и сообщавшие ему не меньше разных тайн и секретов, чем может рассказать льву ветерок, дующий на суше. Существо над ним тоже остановилось, волнуя воду попеременными ударами своих семи мясистых плавников или ласт и, видимо, понимая, что тот, кто поднимается снизу, слишком велик, чтобы его съесть, не принадлежит к его собственному семейству и, возможно, опасен. Существо в высшей степени изящно перевернулось на спину и проплыло так несколько метров — в совершенно горизонтальном положении, животом к далекой поверхности воды, вслушиваясь в исходящие от Меченого звуки и надеясь получить побольше информации, потом заняло вертикальное положение головой вниз и выставило хвост, как радиоантенну, улавливающую сигналы с помощью маленького специального датчика на самом кончике хвоста. Это была самка целаканта; ей было двадцать пять лет, она снова готовилась произвести на свет потомство — возможно, в последний раз — и несла в себе восемнадцать икринок размером с апельсин и такого же цвета. Не ощущая в данный момент поблизости ничего съедобного, самка целаканта инстинктивно заботилась только о собственной безопасности и безопасности малышей, которых она в ближайшие месяцы родит живыми и совершенно жизнеспособными.
В проникавшем сквозь воду солнечном свете самка целаканта казалась аквамариновой; двухметровая, весом почти в десять раз превосходя Меченого, она плавно скользила в океанских глубинах и являла собой настоящее чудо живой природы — ведь она была живым ископаемым, чьи ближайшие родственники жили на Земле четыреста миллионов лет назад и приходились дальними предками как Меченому, так и Джеймсу Риверу. Самка целаканта обитала на склонах уединенного небольшого подводного вулкана в компании всего лишь двух сотен себе подобных и в четырех тысячах километров от всех прочих представителей своего древнего рода.
Внезапно в темной океанской ночи эхом разнеслись далекие крики китов, и Меченый с самкой целаканта поплыли в разные стороны, каждый навстречу собственной судьбе. Больше им не суждено было встретиться. Киты, проплывавшие над ними, своим происхождением тоже были обязаны целакантам, и их тоскливые крики звучали не то как приветствие, не то как прощание с этим древнейшим представителем позвоночных животных, существующим, кажется, вечно и как бы таившим в себе намек на возможность столь же невообразимо долгого будущего, в том числе и для человека.
Меченый пересекал падающий полосами весенний солнечный свет, пронизывающий воду на все большую глубину, по мере того как солнце поднималось к зениту. Он вместе со стаей горбылей проплыл сто пятьдесят километров над песчаным, слегка каменистым дном, точно следуя магнитной стрелке, указывающей на север, и влекомый страстной потребностью воспроизведения себе подобных. Тучи планктона служили пищей огромным стаям мелких серебристых сардин и различных сельдевых рыб, которые каждую ночь поднимались к поверхности вместе с планктоном, не опасаясь ночью птиц-ныряльщиков, однако же не в силах спастись от бесчисленных хищников, которые устремлялись к поверхности следом за ними. Некоторые из охотников были куда крупнее и быстрее Меченого: акулы, похожие на торпеды, с легкостью пересекавшие любой океан, бутылконосы, с плачем и восторженным писком проносившиеся мимо. Меченый успел отплыть подальше от них, нырнув на глубину, поближе к спасительному дну; однако же не всем из его стаи удалось спастись.
День за днем барабанный бой разраставшейся стаи горбылей-холо звучал все громче, все настойчивей; самки и самцы рвались вперед, забыв обо всем, кроме одного неистребимого желания. Места, где они метали икру, гремели от их брачных песен, и Меченый наконец содрогнулся над икрой самки в пароксизме наслаждения, позабыв обо всем на свете и почти лишившись чувств.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
