Опасное окружение - [138]

На следующее утро невдалеке от порогов мы нашли удобное место для лагеря. Гарт и Джозеф пошли в лес на поиски гладких и круглых бревен, на которых, как на роликах, можно было затащить на берег нуждавшееся в ремонте судно. Потом мы дружно разгрузили корабль, и наконец «Морской демон» оказался на суше. Только теперь нашему взгляду открылась страшная пробоина в днище.

Я расстелила одеяла на солнце и развела костер, чтобы согреть воды для чая и стирки. Как следует отстирав свои рубахи и бриджи, я разложила их на сухой траве, покрывавшей дюны. Часам к десяти солнце не только почти высушило одежду, но и выгнало из моих костей холод, который пробирал меня до нутра с того самого дня, как мы покинули Норфолк. После обеда я взяла чистую юбку и блузку, одеяло, гребень и маленький кусочек мыла и отправилась искать место для купания. Мне повезло: совсем недалеко я нашла прогретую солнцем мелкую заводь, образованную приливом. Я как следует отмокла, соскребла с тела и волос соляной налет от морской воды, вымыла из волос песок. Я оделась, но блузу не стала застегивать, решив позагорать, тем более что надвигались холода и каждый погожий денек следовало воспринимать как подарок. Расстелив одеяло на теплом песке, я принялась расчесывать волосы и вскоре, сомлев на солнышке, уснула.

– Элиза, ты где?

Я резко села и инстинктивно потянулась за ножом. Меня звал Гарт.

Он появился на одной из дюн и, увидев меня, остановился.

– Где ты шляешься? – грубо крикнул он. – Не могла сказать, куда пойдешь? Ты что, спятила?

День так хорошо начался, и мне совсем не хотелось его портить. Поэтому я просто пожала плечами и сказала:

– Не дури, Гарт. Ты что, боишься, что меня утащат индейцы?

– Позвольте напомнить вам, что здесь не Фонтенбло, мадам, – сквозь зубы процедил он. Взгляд его упал на мою раскрытую блузу, и он криво осклабился. – Эта земля дика, огромна и никем не приручена. Не говоря уж…

– Ради Бога, перестань, – нетерпеливо перебила я. – Тут на десятки миль вокруг нет ни единой души.

Я сложила одеяло и пошла искать себе другое место для отдыха.

– Будь ты неладна, Элиза, я для твоего же блага повторяю…

– Врешь, – сказала я, круто обернувшись к нему. – Ты никогда ничего не делаешь для блага других, только для твоего собственного. Вдруг ты заметил, что твоей маленькой рабыни Элизы не видно. Черт, она даже не откликается с первого раза! Значит, надо немедленно притащить ее назад, чтобы сидела и дожидалась указаний. Так знайте, сенатор Мак-Клелланд, я не ваша служанка. Я иду, куда хочу, и если мне захотелось на несколько часов избавиться от вашего общества, кто меня осудит?

Гарт схватил меня за плечо.

– Послушай, Элиза, никто так не сожалеет о твоем присутствии на судне, как я. Однако мне хочется внести ясность. Я ожидаю от тебя…

Я бросила одеяло, гребень и щетку в песок и выхватила из-за пояса нож.

– Убери от меня руки, или, клянусь, я тебя кастрирую!

Глаза его странно блеснули, и губы медленно скривились в похотливой усмешке. Не говоря ни слова, он схватил меня за кисть и с силой вывернул так, что я выронила оружие. Он повалил меня на песок и придавил сверху своим телом.

– Ты так ничему и не научилась, – пробормотал он, задыхаясь.

Гарт задрал мне юбку, я почувствовала его огрубевшие ладони на своих бедрах, и мерзкая тошнота подкатила к самому горлу. Я металась, стараясь вырваться, но – тщетно. Бороться с Гартом было мне не по силам. Я бесилась от сознания собственного бессилия, проклинала судьбу за то, что создала меня всего лишь слабой женщиной.

Гарт вонзился в меня со злой яростью, и я обмякла от унижения и боли. Мне вспомнилось время, когда в его объятиях я обмирала от удовольствия, наслаждаясь приятным теплом и странной слабостью, охватывавшей меня всякий раз, когда я оказывалась в его власти. Но это было в прошлом. Сейчас все во мне умерло, я чувствовала лишь отвращение и ненависть, от которой свинцом налилось и вжалось в землю мое тело. Эта ненависть стояла у меня в горле, распирала меня изнутри, мешала дышать, душила меня.

Гарт взъерошил мне волосы своими длинными пальцами, сжал виски.

– Что случилось? – хрипло спросил он. – Разве не этого ты ждала от меня? Не об этом молила? Раньше ты трепетала от одного моего прикосновения, Элиза. Помнишь? Ты была тогда живой, девчонка. Живой. Ты волновала меня сильнее, чем любая другая женщина.

Гарт провел по моему подбородку пальцем и осторожно раздвинул мне губы языком.

– Полагаю, – проговорил он между поцелуями, – что после генеральских объятий принимать ласки простого сенатора ты считаешь ниже своего достоинства. Так?

– Ты… Меня тошнит от тебя, – еле слышно проговорила я.

Гарт вздрогнул.

– А ты мне начинаешь приедаться, госпожа шлюха. Однако голодный не станет просить устриц, если ему предлагают черствый хлеб. Остается надеяться, что ты не наградишь меня какой-то заразой, стерва.

– Тварь! Дерьмо! Если кто и болен, так это ты! Все в тебе прогнило – и мысли, и сердце, и душа!

Я извернулась, стараясь укусить его за руку. Гарт поднял руку. Мне показалось, что он хочет меня ударить. Призрак Эдварда Хеннесси встал передо мной, я едва не задохнулась от ужаса и закрыла глаза.