Опасное наследство - [34]

– Ну а как тебе остальные? Кто-нибудь понравился? – не унималась Эйприл.

– Понравился Хью. Только я обидела его.

– Все равно у него нет денег.

– Эдвард свинья. Мики меня пугает, а Тонио твой.

– Ну, значит, остается Солли.

– Не знаю.

– Зато я знаю. Упустишь свой шанс – всю жизнь будешь ходить взад-вперед по Пиккадилли, смотреть на этот дом и думать: «Я бы могла жить в нем…»

– Может, и буду думать.

– А если не Солли, то кто? Под конец, глядишь, придется согласиться на пожилого бакалейщика, который будет прятать от тебя деньги и заставлять стирать его белье.

Все время, пока они шли к западной стороне Пиккадилли, а потом повернули на север к Мэйферу, Мэйзи размышляла над такой перспективой. Возможно, если проявить настойчивость, ей и в самом деле удастся женить на себе Солли. И светскую даму изображать ей не составит труда. Ей всегда было легко подстраиваться под речь окружающих, так что выговор – это не проблема. Но ей казалась противной сама мысль о том, что придется дурачить бедного Солли.

Их путь пролегал мимо конюшен большого извозчичьего двора. На Мэйзи нахлынули воспоминания, и она остановилась приласкать подошедшего к ограде высокого гнедого жеребца. Конь тут же ткнулся мордой в ее руки.

– Рыжик не каждого подпускает к себе, – произнес мужской голос.

Мэйзи обернулась и увидела мужчину средних лет в черной визитке и желтом жилете. Строгая одежда никак не вязалась с задубелым лицом и просторечным говором. Должно быть, перед ними стоял бывший старший конюх, основавший свое предприятие и разбогатевший. Улыбнувшись, Мэйзи сказала:

– А вот меня он нисколько не боится, правда, Рыжик?

– Уж не даст ли он вам проскакать на нем верхом?

– Проскакать верхом? Это запросто можно, хоть с седлом, хоть без седла и даже стоя на спине. Он ваш?

Мужчина слегка поклонился и сказал:

– Джордж Сэммелз, к вашим услугам, леди; собственник, как выражаются здесь.

Он махнул рукой к двери, над которым действительно висела вывеска с его именем.

– Не хочу хвастаться, мистер Сэммелз, но последние четыре года я провела в цирке, так что, пожалуй, смогу проскакать на чем угодно, что находится в вашей конюшне.

– В самом деле? – переспросил мужчина и задумался, поглаживая подбородок. – Так-так…

– У вас что-то на уме? – вмешалась Эйприл.

Мистер Сэммелз замялся.

– Наверное, вы скажете, что дело чудное, но я думаю вот что… Я думаю, не откажется ли эта леди от одного делового предложения.

Мэйзи немного удивилась. До сих пор ей казалось, что это простая, ни к чему не обязывающая болтовня случайных встречных.

– Говорите.

– Мы всегда готовы к деловым предложениям, – не преминула вставить свое слово Эйприл.

Но Мэйзи казалось, что мистер Сэммелз имеет в виду совсем не то, о чем подумала Эйприл.

– Знаете, такое дело… Было бы неплохо продать Рыжика, но ведь коней не продают, держа их взаперти. Вот если бы такая красивая леди, как вы, – простите за прямоту, но так и есть, – так вот, если бы такая красивая леди поездила на нем с часок-другой по парку, то, глядишь, кто-нибудь и спросил бы вас, сколько вы хотите за такого отличного жеребчика.

«А будет ли мне в этом выгода?» – подумала Мэйзи. Неужели он предлагает ей заработать, не требуя при этом взамен ее тело или ее душу? Вслух она этот вопрос не задала и вместо этого спросила:

– И тогда я скажу этому любопытному: «Есть один человек тут неподалеку, в Карзонских конюшнях, зовут мистером Сэммелзом, это его конек, вот к нему и обращайтесь». Верно?

– Как пить дать верно, леди. Ну, разве что лучше не называть Рыжика коньком, а говорить «это великолепное создание» или «этот изумительный образец лошадиной породы». Ну, или что-то в этом роде.

– Можно и так, – сказала Мэйзи, думая о том, что лучше ей самой придумать что-нибудь вместо слов Сэммелза. – А теперь к делу.

Она больше не могла делать вид, что деньги ее совершенно не интересуют.

– Сколько вы мне заплатите?

– А сколько, по-вашему, это стоит?

– Фунт в день, – назвала Мэйзи совершенно несуразную сумму.

– Многовато, – нисколько не обидевшись, отозвался мужчина. – Скажем, вполовину меньше.

Мэйзи едва могла поверить своим ушам. Десять шиллингов в день для девушки ее положения были невиданной платой; горничные по дому были на седьмом небе от счастья, если им платили шиллинг. Сердце ее заколотилось.

– Договорились, – сказала она быстро, боясь, как бы он не передумал. – Когда мне приступать?

– Приходите завтра в половине одиннадцатого.

– Хорошо, приду.

Они пожали друг другу руки, и девушки продолжили путь.

– Только не забудьте надеть то же платье, что и сегодня, оно вам очень идет! – крикнул им вслед Сэммелз.

– Не беспокойтесь! – отозвалась Мэйзи.

Это было ее единственное платье, но она не стала говорить об этом Сэммелзу.

III

СТОЛПОТВОРЕНИЕ В ПАРКЕ

Редактору газеты «Таймс»

Уважаемый сэр!

В последние несколько дней в Гайд-парке было замечено странное явление – каждое утро, примерно в половине двенадцатого, образуется такое небывалое скопление экипажей, что примерно на час прекращается всякое движение. Тому были предложены разнообразные объяснения, а именно: что на начало сезона в город съезжаются многочисленные обитатели сельских поместий; или, например, что благосостояние Лондона достигло таких высот, что даже супруги торговцев заводят здесь себе экипажи для прогулок по парку; но истинная причина так и не была упомянута. Настоящая вина лежит на некоей даме, чье имя неизвестно, но которую уже прозвали Львицей – вне всякого сомнения, по причине рыжевато-каштанового цвета волос. Это очаровательное создание, прекрасно одетое, держится в седле с такой грациозностью и с такой невозмутимостью, которым позавидовала бы изрядная доля мужчин; с такой же ловкостью она управляет парой идеально подходящих друг другу лошадей, запряженных в экипаж. Слава о ее красоте и мастерстве верховой езды разлетелась настолько быстро, что теперь весь Лондон стекается в парк к тому часу, когда ожидается ее появление; в результате возникает столпотворение, не позволяющее никому двигаться самым решительным образом. Не могли бы вы, сэр, чья обязанность заключается как раз в том, чтобы знать все и всех, выяснить истинное имя этой Львицы и убедить ее воздержаться от посещения парка, дабы вернуть ему прежний покой, тихую благопристойность и свободу передвижения?