Опасное молчание - [39]

— Правильно, — согласилась Катя Максименко.

— Где собираемся? — деловито осведомилась Неля Степная.

— Приходите ко мне, девочки, — сказала Любаша.

— У вас, Люба, живет писатель, он нам может помочь. Правда?

— Он сейчас очень занят, девочки. Мы и сами справимся. Бумага и краски у меня найдутся. Я вас жду в шесть.

— Па! — что означало: «пока».

— Па, па!

И девочки разбежались по домам.

Ни в шесть, ни в семь, ни в восемь подруги не явились.

Оказалось, что у Кати объелся яблоками младший брат. Мамы у них нет, отец военный, в общем, у нее была уважительная причина.

Неля оправдывалась: пришлось помогать маме делать уборку в квартире.

— Ладно, соберемся сегодня в пять.

Девочки согласились.

И опять в назначенный час они не пришли.

Тогда Любаша решила выпустить газету одна. Нарисовала красочный заголовок. Затем сочинила басню и высмеяла озорную Веру Шило, которая считала «геройством» надерзить учителям. На уроке французского языка она мяукала и сорвала урок. Затем Вера с тремя подружками сбежала в кино. Мораль басни была такова: «Вера не отважная, а просто у нее нет никакого самолюбия, ей не стыдно, что над ней смеются».

Конечно, это не совсем отвечало обычным правилам, по басню Любаша поместила вместо передовицы и внизу подписалась.

Немного поразмыслив, Любаша вывела еще один заголовок на три колонки: «Голос активных корреспондентов». Первая заметка называлась «Мои предложения». Она начиналась так: «Девочки! Я думаю… я предлагаю…» А дальше шли какие-то кружочки, палочки, вопросительные знаки, точки и запятые, а в конце под всей этой «цепью загадок и тайн» крупно надпись: Катя Максименко. Другая заметка тоже целиком состояла из непонятных иероглифов. Под ней красовалось имя второго члена редколлегии. Три остальные заметки с содержательными заголовками, под которыми оставалось пустое место, были подписаны лучшими учениками класса, как раз теми, кто с таким рвением выбирал редколлегию и горячо обещал помогать.

Затем Любаша расцветила газету интересными загадками, головоломками, шарадами, взятыми из книги «Пятьсот игр и развлечений». Завершила большим выразительным рисунком, изображающим редактора, буквально засыпанного заметками.

— Папа, как «Колючка?» — с трудом разгибая спину, спросила Любаша, показывая газету.

— В находчивости тебе нельзя отказать, — похвалил Кремнев.

Петро, Ганна и Мелана вернулись из театра взволнованные. Спектакль, поставленный по комедии Ивана Франко «Учитель», заставил их смеяться, радоваться и тревожиться за судьбу полюбившихся героев.

Кремневы еще не спали. Евгений Николаевич сидел в столовой и просматривал газеты.

— Понравилось? — спросил он Мелану.

— Очень. Я наревелась…

— О чем пьеса, Петрик? — отложив газету, Кремнев приготовился слушать.

— Мне трудно рассказать в нескольких словах.

— Как сможешь.

— Карпаты… Конец девятнадцатого столетия. Где-то среди гор затерялось глухое село Борынь. У обрыва, одиноко на отшибе, стоит школа. Три дня тому назад приехал сюда на место старого учителе, который прожил здесь пятнадцать лет, никого и ничему не научив, новый учитель Омелян Ткач.

Третье утро настойчиво звонит Омелян Ткач в небольшой школьный колокол, сзывая учеников, но темные, забитые селяне упорно не посылают детей в школу.

Не знает Омелян Ткач, что его предшественник на редкие ревизии инспектора одалживал школьников из соседнего села, а сам хозяйством занимался. Не знает Омелян Ткач и того, что темнотой и суеверием запуганного здесь народа пользуется сельский арендатор, ростовщик Зильберглянц и вийт[10] Микита Сойка, в руках которых послушным орудием был предшественник Ткача.

Это Вольф Зильберглянц через вийта распустил сплетню, что новый учитель не крещеный и «на веру» живет с какой-то панночкой. Вот почему с такой немой враждебностью встретило село Омеляна Ткача и его сестру Юлию.

Признаться, я не сразу в болезненном, невысокого роста, большелобом, рыжеусом Омеляне Ткаче узнал знакомого мне артиста Александра Янчукова. Обаятельный, сильный духом образ народного учителя создал он в этом спектакле.

— Мне показалось, что артист очень похож на Ивана Франко, — сказала Ганнуся.

— Похож, — согласился Петро. — Между прочим, эту пьесу Иван Франко написал из жизни. Был у него друг учитель, так это он рассказал о своем житье-бытье, о трагической судьбе украинского учителя в Австро-Венгерской империи. Между прочим, постановщик спектакля нашел острые, образные детали, выражающие большие мысли. Тому ярким примером финал спектакля. Омелян Ткач будто и побежден арендатором в трудной и долгой борьбе. Он вынужден покинуть село и школу, но дух учителя не сломлен, моральная победа на его стороне.

Уже во тьму погружены Карпаты. Омелян Ткач, освещая себе путь фонарем, уходит в далекое, глухое село, как бы неся туда свет. А если к этому добавить, что одно из трех стекол его фонаря красное, то станет ясной острая, граничащая с символикой, образная мысль режиссера.

— Вы ничего не сказали, Петрик, о костюмах. Они ведь очень хорошо продуманы художником, верно передают эпоху. Жаль только, что они слишком бедны, лишены тех украшений, которые так самобытны и характерны в одежде бойков. Я среди них жила короткое время… — проговорила Мелана. Лицо ее омрачилось.