Опасная тайна Зала фресок - [93]

— Я думала, она тебя ненавидит, — ревниво произнесла Софи.

— Я тоже так думал, — услышал он собственный голос, почти шепот.

— Никто не помещает себе на компьютер снимок человека, которого ненавидит, — мудро возразила дочь. — Чтобы глядеть каждый день.

— Кирсти никогда не питала к тебе ненависти, — сказал Саймон. — Просто так и не простила тебя.

Тяжело вздохнув, Энцо заставил себя не думать о фотографии. Он не мог позволить себе роскоши поддаться эмоциям.

— Дайте-ка я попробую. — Николь отпихнула Энцо в сторону, и ее пальцы быстро забегали по клавиатуре. Смигивая слезы, он наблюдал, как она открыла браузер и в левой части экрана выбрала опцию «журнал обозревателя». Высунулась коротенькая полоска истории посещений, содержавшая всего одну ссылку: «http://14e.kta.free.frlvisite/AssasObservatoire/index.html».

Ссылка привела на страницу под заголовком «Квартал д’Асса — обсерватория». В левом нижнем углу экрана оказался список из двадцати или тридцати ссылок на улицы, бульвары и другие кварталы Четырнадцатого округа. В правом верхнем углу находилась крошечная карта Парижа, где один район был выделен синим. Большую часть экрана занимало увеличенное изображение синего участка. На корявой, путаной, нарисованной от руки схеме улицы обозначались одной чертой, часто прерывистой, а названия были вписаны на слишком маленькие для них места. Энцо подумал, что так можно изобразить кроличью нору со всеми ее лабиринтами — больше всего план смахивал именно на нее.

— Это еще что? — не выдержал Бертран.

Ему ответил Раффин:

— Карта системы подземных путей, то есть катакомб. Но здесь, конечно, только малая часть. — Он наклонился, вглядываясь в экран, и провел пальцем по линии: — Вот это улица д’Асса.

Энцо понял, что смотрит на карту тоннелей, проходящих непосредственно под зданием международного отделения Национальной школы управления на улице Обсерватуар, где всего два дня назад его снабдили фотографией и видеозаписью выпуска Шельшера. Он вспомнил, как услужливая мадам Анри говорила про монахов, основавших орден картезианцев в 1257 году, добывавших под землей камень, чтобы построить монастырь, попутно создав сеть тоннелей и подземных комнат. «Прямо под тем местом, где мы стоим», — сказала мадам Анри. Вот эта точка на карте, к югу от Люксембургского сада. Над путаницей изгибов, петель и тупиков автор написал «Фонтан картезианцев» и провел стрелку вниз, в неразбериху переплетенных линий.

— Что это? — Энцо повел сжимавшую «мышку» руку Николь влево, сместив курсор на два слова.

Все прищурились, стараясь разглядеть нечеткую надпись.

— Вроде бы Abris Allemand, — сказала Николь.

— Немецкий бункер? — нахмурился Энцо. — Что это значит?

— Но мы же ищем какую-то связь с Германией? Железный крест? — напомнил Бертран.

— Да… — Энцо по-прежнему не видел связи. Николь повела «мышку» влево, и стрелка превратилась в крошечную руку — на карте оказалась невидимая ссылка. На экране растеклась новая страница под заголовком «Бункер». Ниже находился подробный план чего-то под названием «Немецкий бункер лицея Монтень».

— О, план старого немецкого бункера! — оживился Раффин. — Прямо под лицеем, остался со времен оккупации. Там вроде размещался командный пункт и центр связи.

Это был огромный лабиринт комнат и коридоров, тщательно прорисованных и обозначенных. Стрелки указывали заложенные кирпичом проходы. Карта пестрела предупреждениями о препятствиях и провалах.

— Вот! — Бертран торжествующе ткнул пальцем в экран. Энцо увидел два крохотных нечетких слова: «Зал фресок».

Сложились и обрели смысл еще два кусочка головоломки — железный крест и книга о детском творчестве. Глубоко в чреве Парижа, в треугольнике между улицами Обсерватуар и д’Асса, находится старый немецкий бункер времен войны с комнатой фресок.

Николь прокрутила страницу ниже, до фотографий тоннелей и помещений бункера, густо исписанных граффити; там же нашлась прямая ссылка на Зал фресок. Кликнув на нее, Николь загрузила тринадцать разных снимков граффити: ацтекский воин, сражающийся с драконом, астронавт на Луне с американским флагом, скелет в смокинге и галстуке-бабочке, держащий в костлявой руке предупреждение о СПИДе…

— Она назначает мне встречу в Зале фресок, — сказал Энцо.

Саймон поскреб бороду:

— Откуда ты это взял?

— Из подсказок, дружище. Смысл ее послания: «Иди в Зал фресок».

Раффин задумчиво смотрел на экран.

— Когда?

— Что — когда?

— Когда вам нужно с ней встречаться? Мы вычислили где, но не знаем когда.

— Да нет, знаем. — Все с изумлением обернулись на голос. Софи стояла у обеденного стола с печеньем «Мадлен» в руках. Откинув крышку, она протянула коробку, словно предлагая собравшимся угоститься. — Это написано на крышке изнутри.

На белом картоне небрежным почерком значилось «19070230» и два слова: «Toute seule».[69]

Энцо подошел к Софи и взял у нее коробку. Цифры легко раскладывались на девятнадцатое число седьмого месяца в два тридцать утра. Сверившись с часами, Маклеод вспомнил, что сегодня восемнадцатое июля. Мадлен назначила ему рандеву в Зале фресок в заброшенном немецком бункере на двадцатиметровой глубине в полтретьего ночи.