Опасная тайна - [64]

— это жизненно важная артерия Британской империи. Очень сомнительно также, чтобы доминионы не последовали за Англией при продолжении ею борьбы»[79].

Победу в Европе могла обеспечить только высадка на Британские острова, эта высадка решала и вопросы победы на Средиземном море. Манштейн пишет:

«Важнейшим, видимо, было следующее: после завоевания Британских островов немцами враг потерял бы базу, которая, по крайней мере, тогда была необходима для наступления с моря на европейский континент. Осуществить вторжение через Атлантику, не пользуясь при этом в качестве трамплина Британскими островами, было в то время абсолютно невозможно, даже и в случае вступления Америки в войну. Можно не сомневаться также и в том, что после победы над Англией и вывода из строя английской авиации, изгнания английского флота за Атлантику и разрушения военного потенциала Британских островов Германия была бы в состоянии быстро улучшить обстановку на Средиземном море.

Можно было, следовательно, сказать, что даже если английское правительство после потери Британских островов пыталось бы продолжать войну, оно вряд ли имело шансы выиграть ее. Последовали ли бы за Англией в этом случае доминионы?»[80]

Причем, несмотря на сложность форсирования Ла-Манша, у Манштейна не было сомнения в успехе захвата Британских островов, поскольку в 1940 г. у Германии

«…имелось одно решающее преимущество, а именно то обстоятельство, что она вначале не могла встретить на английском побережье какую-либо организованную оборону, обеспеченную хорошо вооруженными, обученными и хорошо управляемыми войсками. Фактически летом 1940 г. Англия была почти абсолютно беззащитна на суше перед вторжением»[81].

Это, со своей стороны, подтверждает и Черчилль.

Но Гитлер отказался от высадки и начал войну на Средиземном море, совместив ее с подготовкой войны с СССР. Причину этого отказа Манштейн дает и со слов Гитлера:

«Он часто говорил, что не в интересах Германии уничтожить Британскую империю. Он считал, что она представляет собой крупное политическое достижение» — и сам: «Если же даже и не доверять полностью этим заявлениям Гитлера, то одно все же ясно: Гитлер знал, что в случае уничтожения Британской империи наследником будет не он, не Германия, а США, Япония или Советский Союз»[82].

Много загадок поставил Гитлер Манштейну. О них фельдмаршал то ли не хочет говорить, то ли действительно не знает на них ответов. Манштейн ведь никогда не был свитским генералом, вся его карьера после 1938 г. проходила исключительно на фронтах, и задачи, стоящие перед Гитлером, могли быть ему действительно непонятны и от этого казались глупыми.

Скажем, такой эпизод. Осень 1942 г. Накануне Гитлер вывел из Крыма 11-ю армию Манштейна и отправил ее брать Ленинград. Не удалось. О взятии Москвы и речи не идет. На юге немцы тщетно бьются у стен Сталинграда и на кавказских перевалах. Разведка донесла, что наши войска готовят удар у Витебска. Гитлер посылает Манштейна туда, в связи с новым назначением они беседуют, и Гитлер предупреждает, что Манштейну, возможно, придется взять на себя командование группой армий «А» (Кавказское направление), которой до этого Гитлер командовал сам «по совместительству».

«Но еще, — изумляется Манштейн, — удивительнее было то, что Гитлер в этот момент сказал в связи с моим возможным назначением на пост командующего этой группой армий. На будущий год он предполагает, заявил Гитлер, предпринять силами группы механизированных армий наступление через Кавказ на Ближний Восток!»[83]

Похоже, Манштейн искренне недоумевает, почему Гитлер — Верховный Главнокомандующий Вермахта — лично командует группой армий Кавказского направления и, главное, как он при такой обстановке на Восточном фронте может думать о Ближнем Востоке!

А Гитлер обязан был думать. Ведь перед ним стояла задача не только построить Тысячелетний рейх на просторах СССР, но и Израиль в Палестине. И он обе эти задачи пытался решить. Палестина имела огромное значение: если бы Гитлер передал ее сионистам, вся пресса Великобритании и США требовала бы прекращения войны с Германией. В этом можно не сомневаться.

Таким образом, если внимательно вчитаться в свидетельства тех, кто знал Гитлера, и отбросить тенденциозность их оценок, то Гитлер предстает осторожным военным и государственным деятелем, особенно на фоне авантюризма его генералов.

А те решения Гитлера, которые внешне выглядят авантюрными, объясняются только одним — до момента, пока была надежда, что Гитлер сможет основать для сионизма Израиль, сионисты международного еврейства были его верными тайными союзниками, и Гитлер в своих расчетах основывался на совместных действиях: он открыто — на фронтах, а сионизм тайно — внутри стран-противников. Другого объяснения я не вижу.

Все еще сложнее

Поставив целью показать интересы сионизма во Второй мировой войне, я вынужден был разбить доказательства на этапы и на первом этапе сильно упростить вопрос о том, из кого состоял сионизм: до сих пор у меня получалось, что, помимо коммунистически настроенных евреев, все остальные евреи — сионисты. На самом деле это не так: сионистов-то, может, среди них и много, но цели и у них очень разные. И, не разделив их по этим целям, невозможно понять, что же тогда происходило.