Опасная седина монет - [89]

За последние сутки Исай измотался в поисках Корозова, а это происшествие в квартире совершенно расстроило. Он видел, что совершил ошибку, когда, сообщая Акламину о захвате Глеба, не сказал об информации Елены и действовал в одиночку. Вот и результат — хуже не придумаешь.

Приехала скорая. Исай позвонил Аристарху — тот тоже быстро прибыл.

Всегда спокойный и уравновешенный, Акламин не сумел на этот раз сдержать себя — вспыхнул, отчитал Исая.

Теперь приходилось исправлять положение.

Тут же оперативники кинулись искать Кагоскина. Но на работе его не было, дома тоже. Обыск квартиры ничего не дал. Пистолет, оставленный в квартире, где была засада, отправили на экспертизу.

Но пока роль врача в истории с Глебом до конца была непонятна Аристарху.

Впрочем, как и роль бывшей любовницы Дусева. Она как-то выпадала из общего контекста событий, не вписывалась в версии Акламина. Информации о ней почти не было. И добыть эти сведения операм не очень удавалось.

16

Услыхав, что Глеб опять оказался в руках Дусева, Ольга была шокирована. Исай увеличил ее охрану, посоветовал, пока будут вестись поиски Глеба, не мотаться без особой надобности по городу. Она и не моталась, но сидеть дома, будто взаперти, было тоже невмоготу.

Как обычно, днем ездила в музыкальную школу, где преподавала музыку по классу фортепиано, а вечером, как было заведено у них с Глебом, ужинала в одном из ресторанов.

Уже четверо суток она не видела мужа.

За это время оперативники Акламина узнали адрес, где прежде проживала Александра. Побывали там. Но никаких следов ее пребывания не нашли. Мало того, не нашли хозяина квартиры. Тот исчез, как в воду канул. Обычно так заметают следы.

Откуда появилась и кто она на самом деле, пока выяснить не удавалось. Поставленная Аристархом задача — найти ее фото или людей, которые ее видели, чтобы составить фоторобот, — оказалась неразрешимой проблемой. Фото у тех немногих, кого удалось найти, не было, а внешность ее почему-то сразу никто не мог описать. Акламин был встревожен. Происходящее наталкивало на мысль, что Александра не простая штучка.

Мозг засверлила новая гипотеза. А что если бывшая любовница Дусева и девушка, стрелявшая в Бахудырова, а также девушка, которая была у Виктора перед его смертью, и девушка, которая помогла Ольге, — это одно и то же лицо? Невероятно, но чем черт не шутит. Акламин словно окунулся в холодную воду. Всего лишь предположение, однако не лишенное логики. В этом придется разобраться.

Мозг Аристарха кипел, словно вулкан.

Закончив урок музыки, Ольга отпустила девочку, которая усердно, но совершенно неумело извлекала звуки из пианино. Она его просто терзала, как терзают ненавистную надоевшую игрушку. У нее получалась не музыка, а нечто ужасное. У ребенка не было никаких способностей к музыке. Ольга помнила, как говорила об этом ее маме. Зачем мучить ребенка, если из этого совсем ничего не получится?

Но мама смотрела на Ольгу невидящими глазами, будто слушала сплошную ересь, будто лучше знала, что у дочери получается, а что — нет. Главным было не мнение учителя или желание ребенка, а то, что мама хотела, чтобы девочка играла на пианино. Стало быть, преподаватель обязан обучить ее этому.

Решительно мама заметила в ответ, что даже медведя в цирке учат на велосипеде ездить, а тут, подумаешь, какая невидаль, игра на пианино! Не такому учат, тем более что упорства и прилежания ребенку не занимать.

Действительно, девочка была усидчивой, но одной усидчивости для занятий музыкой бывает недостаточно.

И все-таки Ольга пыталась, как могла, обучить ребенка хотя бы простой игре на инструменте.

Старательно собрав ноты, девочка вышла из класса. Ольга слышала через дверь, как в коридоре ее встретила мать и спросила:

— Ну как?

Ответа девочки Ольга не слышала, но через секунду дверь класса отворилась и заглянула мать, спросила:

— Ну, как сегодня ее успехи?

По правде, все стояло на месте, но сказать так значило обидеть девочку и ее мать, и Ольга вместо этого улыбнулась и ответила:

— Сегодня лучше.

— Ну вот, я знала, что у нее будет получаться! Она у меня работящая! — воспрянула духом мать девочки.

Кивнув, соглашаясь с тем, что девочка старательная, Ольга отвечать ничего не стала.

Выждав минуту, мать девочки посоветовала:

— А вы ей посложней, посложней задавайте! Она справится.

С языка Ольги чуть не сорвалось: «Да боже мой, куда же сложнее, если девочка простых вещей осилить не может?!», но она опять ничего не произнесла, только снова кивнула головой.

Довольная собой, мать закрыла дверь.

Вздохнув, Ольга начала сама собираться домой. Сложила стопкой на столе нотные тетради, прикрыла крышку пианино. Посмотрелась в зеркало на стене, поправила желтую блузку на груди и, выйдя в коридор, направилась в туалет — помыть руки. Тот находился в другом конце длинного коридора, по которому из-за дверей классов неслись звуки разных музыкальных инструментов.

Возле двери ее класса стояли два охранника. Один худой, даже тощий, но жилистый. Второй плотный, с небольшим животиком. Они пошли следом за Ольгой. Она хотела сказать, что это уже совсем ни к чему, но знала, какие установки дал им Исай, и потому промолчала.