Опасная игра Веры Холодной - [8]

Ежедневная газета «Утро России», 9 января 1913 года

За то время, пока они не виделись — каких-то восемь месяцев или около того, — симпатичный штабс-ротмистр заметно изменился. Похудел, побледнел, осунулся — словом, постарел лет на пять, но симпатичности своей не утратил. «Бедный! — пожалела его сердобольная Вера. — Совсем заработался в своей канцелярии». Были и другие перемены. Штабс-ротмистр стал ротмистром и из исполняющего обязанности начальника Московского контрразведывательного отделения превратился в просто начальника. О чем и доложил, стоило только Вере появиться на пороге его кабинета. Кабинет, кстати говоря, был не тот, что раньше, но тоже на втором этаже. Больше прежнего, хотя и тот был далеко не мал, угловой, отчего вместо трех окон целых шесть, с солидной, основательной мебелью, настенными часами, портретом государя во весь рост, запомнившимися Вере гравюрами с изображением лошадей и даже такой неуместной в казенном помещении роскошью, как ломберный столик. Столик стоял недалеко от двери, возле книжного шкафа, явно не на своем месте. Вера подумала, что Немысский, должно быть, еще не решил, куда его поставить. Или, может, купил для дома, но зачем тогда его привезли в контору?

При кабинете имелась небольшая приемная, в которой сидел не то помощник Немысского, не то его адъютант. Вера в таких тонкостях не разбиралась. Наверное, все-таки адъютант, раз в форме. Адъютант был много старше Немысского, на вид ему можно было дать лет сорок пять, если не все пятьдесят. Глубокие залысины, серебро на висках, морщины на лбу и возле глаз, взгляд умудренного опытом человека. Когда он окинул Веру взглядом, у нее возникло такое чувство, словно ее просветили насквозь.

— Разрешите представиться, Вера Васильевна! Начальник Московского контрразведывательного отделения ротмистр Немысский!

— Мы же с вами знакомы, Георгий Аристархович, — с улыбкой напомнила Вера. — Я даже о вас вспоминала… Иногда. Думала, что вы делаете карьеру в Петербурге.

Обычное кокетство и ничего более. Тут главное перед «иногда» сделать небольшую паузу и немного понизить голос. Оттого слово прозвучит доверительнее, почти интимно. Простая уловка, но Немысский смутился, зарделся. Хорош начальник контрразведывательного отделения, нечего сказать! Как такой, интересно, с симпатичными шпионками станет справляться? Но, наверное, справляется, иначе бы на службе не держали. Контрразведка — не гвардия, здесь не блещут, а работают.

— Человек предполагает, а начальство располагает, — дернув усом, ответил ротмистр и сделал приглашающий жест рукой. — Прошу вас.

К широкому, крытому зеленым сукном столу был перпендикулярно приставлен длинный (по семь стульев с каждой стороны) стол для совещаний, тоже крытый зеленым сукном, но более темных тонов. Усадив Веру на один из стульев, Немысский не стал садиться за свой стол, обошел его и сел напротив Веры, словно желая подчеркнуть, что разговор пойдет на равных началах. Внимательно посмотрел на Веру и сказал:

— Как вы уже, наверное, догадались, Вера Васильевна, у меня к вам есть дело, точнее говоря — просьба.

Вера улыбнулась и кивнула. Конечно же, догадалась. Если с утра пораньше жандармский поручик привозит конверт с запиской, в которой тебя приглашают на Малую Грузинскую, в контору контрразведки. Несложно догадаться, что это по делу. Если бы звалась не Верой, а Татьяной, то могла бы еще подумать, что Немысский хочет таким несколько оригинальным способом поздравить ее с именинами, ведь сегодня 12 января.

— Мы ищем ботаника.

Вера удивленно приподняла бровь. Ботаника? Зачем контрразведке ботаник? Цветочки выращивать? Увы, тут она помочь не сможет, поскольку в ботанике не разбирается.

— Ботаник — это агентурное прозвище глубоко законспирированного германского шпиона, на след которого мы пытаемся выйти уже несколько месяцев, — пояснил Немысский, заметив Верино удивление. — Не стану перечислять его «подвиги», чтобы не отнимать понапрасну время, скажу только, что вреда этот господин наносит много. Очень много. К шифровке, из которой мы узнали о его существовании, прилагалась посылка, коробка с сигарами. С германскими сигарами.

Последнюю фразу ротмистр произнес с особым значением.

— Я не разбираюсь в сигарах, — сказала Вера. — Это какая-то особо ценная контрабанда?

— Это знаменитое изобретение профессора фон Берлепша, удобное и надежное средство диверсий, — начал объяснять Немысский. — Стальные трубочки, размером чуть больше сигары, разделенные внутри надвое цинковой перегородкой. Каждое из отделений заполняется химическими составами, которые при соединении друг с другом вспыхивают, вызывая пожар. Один из составов едкий, он проедает цинковую перегородку. Все рассчитано с немецкой дотошностью, изменяя толщину перегородки можно управлять временем диверсии, есть соответствующая таблица. Сигара не просто вспыхивает, она буквально взрывается огнем, который летит во все стороны. Достаточно одной такой сигары, чтобы сжечь целый завод или большой корабль.

— Какой ужас! — прочувствованно сказала Вера, очень боявшаяся пожаров. — Пожар — это так страшно!