Опасная граница - [57]

Он прыгал между орущими дружками, как обезьяна, взывал к их благоразумию, но никто не обращал на него внимания. Да, видно, распалась их компания. Теперь уж они никогда не соберутся вместе. Он горестно вздохнул, но потом ему в голову пришла мысль, что теперь вообще безвозвратно исчезает многое. К черту все! Все равно чехи скоро уйдут отсюда, а немцы наведут здесь свой, новый порядок. Вот тогда-то он наконец станет почтмейстером. И Фрайберг начал выкрикивать: «Зиг хайль! Зиг хайль!» В деревне ему отвечали бешеным лаем собаки.

3

Днем контрабандиста может подвести и луг, и лесная просека, и широкая тропа, и редколесье, где все хорошо просматривается. Но чаще всего его подводит собственная неосторожность и легкомыслие. Над лесным массивом, по которому проходит государственная граница, возвышается Вальдберг. Он — словно маяк в море. С его вершины хорошо видна территория по обе стороны границы. Отсюда таможенники могут проследить любую тропинку, ведущую из Зальцберга в Чехию. Поэтому контрабандисты редко ходили днем — слишком велика была опасность. Даже Ганс не хотел понапрасну рисковать. Однако запасы товаров в Зальцберге росли и за один переход перенести их было невозможно. А Кречмер все еще отказывался от участия в этих делах.

Ганс долго раздумывал, стоит ли ходить днем, и наконец решил попробовать. Он отправился скорее для того, чтобы посмотреть, сколько людей встретит по пути, на каких полях работают крестьяне, спокойно выбрать дорогу, по которой можно ходить, не привлекая внимания. Ночью он полагался на свой острый, хорошо тренированный слух. Днем же придется тщательно осматривать опушки, идти медленно, и непременно лесом, редколесье преодолевать быстро, почти бегом, а у Кирхберга необходимо будет останавливаться, чтобы убедиться, не идет ли по улице деревни патруль. У таможенников стало на одного человека меньше, и Ганс понимал, что теперь Карбан вынужден посылать своих ребят только на охрану самых важных путей, идущих через границу.

Перед своим первым дневным переходом Ганс зашел к сапожнику Вайсу, чтобы узнать, кто находится в наряде. В середине дня, когда он будет возвращаться, на патрулирование границы выйдут другие таможенники, следующий патруль выйдет в четыре часа, и, наконец, в десять вечера заступит ночной патруль. Карбан придерживался старого графика смены патрулей. Изменял он только их маршруты, так что никто из посторонних не мог знать, где именно таможенники будут поджидать контрабандистов.

Однажды Ганс принес товар около полудня. Кубичек, который в это время случайно оказался у окна своей конторы, видел, как контрабандист с рюкзаком за плечами прошел садом и скрылся в сарае.

— Ганс, вы соблюдали меры предосторожности? Что, если вас кто-нибудь заметил?..

— Я никого не встретил. В полдень люди обычно сидят дома. Сошел вниз, в лощину, там вокруг сплошной терновник и легко пройти незамеченным. Потом подождал с минуту у сада и, убедившись, что никого нет, прошел прямо к сараю. Можно ходить и днем. Для меня это почти пустяк.

— Только будьте осторожнее, помните, что носите.

— Не бойтесь. Единственный таможенник, который сейчас несет службу, лежит на солнышке и греет себе пузо.

— По-моему, вы там немного задержались... — начал коммерсант, но Ганс только рукой махнул:

— Вы же знаете, что в Зальцберге продается настоящее пльзеньское пиво...

— Только прошу вас, Ганс, не переборщите. Ни с пивом, ни с этими дневными переходами. Никогда не знаешь, что...

— Не бойтесь, — не дал ему договорить Ганс. — Я отдаю отчет в том, что делаю.

Он понимал, что Кубичек по-настоящему беспокоится, поэтому днем ходил через границу особенно осторожно, выбирал самые глухие тропы. Переноска тяжелых грузов изнуряла его. Он похудел, лицо у него стало темным от загара.

— Отдохните, Ганс, — советовал ему коммерсант. — Подождите несколько дней, иначе вы замучаете себя.

— До тех пор пока есть товар, отдыхать не буду. Вот когда товар кончится, тогда лягу и буду поплевывать в потолок, — отделывался шутками контрабандист.

Идя в Зальцберг с пустым рюкзаком, Ганс ни от кого не прятался и выбирал кратчайшую дорогу. Если на его пути встречался таможенный патруль, он вежливо здоровался и шел дальше. Специально он не избегал таможенников. Он знал, что в таком случае они станут поджидать его, ибо подсчитать, когда он будет возвращаться, было не трудно. Его по-спортивному волновала эта борьба со стражами границы. Каждый такой переход, который мог изнурить кого угодно, становился для него теперь своеобразной игрой — кто кого. Он курсировал между Зальцбергом и Кирхбергом как транспортное средство, действовавшее по принципу маятника. Туда контрабандист шел как на прогулку, а обратно — сгибаясь под тяжестью груза.

Как-то он повстречал в деревне Марихен.

— Ганс, чем мы вас обидели?

— Ничем.

— Тогда почему же вы к нам не заходите?

— У меня теперь нет на это времени, девочка.

Она заметила, что он очень похудел. На потемневшем лице выступили скулы, вокруг провалившихся глаз обозначились глубокие морщины.

— Ганс, зачем вы так изматываете себя? Ради кого? Ведь вы и так хорошо зарабатывали.