Опасная бритва Оккама - [37]

Рис. 5

Точка этой диаграммы соответствует конкретному литературному произведению.

Изобразим на той же кривой область научной фантастики. Базируется это направление на идеологии сциентизма и рационализма, так что противопоставление, дихотомия жанров действительно существует. На прямой. Но никак не в фазовой плоскости.

Рис. 6

Итак, мы не можем дать точного литературного определения фэнтези просто потому, что его не существует! Деление фантастики на фэнтези и научную фантастику есть результат ошибочного применения дихотомического мышления к классификации, которая не является дихотомичной.

С этой точки зрения весьма интересен и, возможно, имеет практическое значение один вопрос, на котором мне и хотелось бы закончить.

Итак, мировоззрение романтиков породило фэнтези. Мировоззрение сциентистов–прагматиков сконструировало научную фантастику. Хотя диаграмма и говорит о существовании «зоны недоступности», в которой находятся произведения фантастики, не принадлежащие ни одному из этих жанров, на практике эта зона почти пуста, и абсолютное большинство фантастических произведений классифицируется по дихотомичной шкале. Связано это, по–видимому, с тем, что есть развитые научные технологии и есть развитые маготехнологии, а других технологий до сих пор не известно.

Однако в последние годы свои собственные психотехнологии создали психологи и медики. Породившее эти технологии мировоззрение не сводится ни к романтизму, ни к сциентизму (этике или логике). Более того, оно с улыбкой поглядывает на эти крайности как едва ли не на болезнь. Оно, однако, имеет довольно широкий угол зрения и потому способно взаимодействовать с ними.

Породят ли эти технологии и это мировоззрение новый жанр в фантастике?

Если «магия обрела структуру», хотя бы по мнению сторонников НЛП[100], то рано или поздно даже одна эта ветвь в психологической науке и практике породит субкультуру, в которой найдется место и новому жанру фантастики. А если еще и воспринять принципы НЛП как принципы позитивизма, то литература эта будет ортогональна как абсолютному злу, так и абсолютному добру, ибо стремится дать человеку принадлежащее ему сегодняшнее счастье без учета мирового разума, равно как и мировой скорби или вселенского веселья.

Рис. 7

В СЕРЫХ ГОРАХ ЕСТЬ УРАН

Нет золота в Серых горах.

А. Сапковский

В предыдущей статье мы пришли к выводу, что подавляющее большинство книг жанра фэнтези «не удостаивают быть умными». Это не должно удивлять, по мнению Т. Старджона, 90 % всего написанного и напечатанного — полная чушь. В конце концов, мы оцениваем детективы не по штамповкам иронического детектива, научную фантастику — не по рассказам Д. Де Спиллера, а художественный «мейнстрим» — не по романам Г. Маркова. Элементарная справедливость подразумевает подобный подход и к фэнтези: будем работать с тем лучшим, что есть в этом жанре, оставив за рамками рассмотрения и бесчисленные подражания Д. Толкину, Р. Желязны и Дж. Роулинг, и монотонное самокопирование в романах серии D&D, и ту крупносерийную литературу «меча и колдовства», которая отличается полным отсутствием как здравого смысла, так и элементарной логики. Отбросим заодно неумные хроноклазмы, несмешные пародии и нестрашные ужастики. Тогда мы сможем сосредоточить свое внимание на том, что действительно представляет интерес.

1. Вновь об определении фэнтези

Интересно, что это определение буквально выскальзывает из рук. Ранее я предложил относить к фэнтези произведения, в которых конструируются модели мира, связанные с Реальностью только и исключительно через исследуемую проблему. Наверное, это даже верно, но формулировка является предельно абстрактной. Что–то вроде «картина — прямоугольный кусок полотна, с одной стороны покрытый краской».

С 1960‑х годов появилась тенденция сводить фэнтези к научной фантастике, утверждая, что эти жанры «эквивалентны с точностью до обозначений». А. Сапковский — также через процедуру переобозначения — превращает сказку в фэнтези. Очень эффектно, но убеждает не более чем серия карикатур XIX столетия «О чудесном превращении короля Луи — Филиппа в грушу».

Сейчас я даже не совсем уверен, что фэнтези — часть фантастики. Да, налицо связь используемых приемов, некоторая общность читательской аудитории, схожесть отношения официальной критики. Есть и «административное сходство»: авторы и читатели фэнтези и научной фантастики присутствуют на одних и тех же конвентах, состоят в одних и тех же творческих союзах.

Но вот генетическую связь фэнтези и НФ проследить трудно. Научная фантастика восходит к А. Беляеву, Г. Уэллсу, Ж. Верну и далее — к Э. По и М. Шелли. Сказочная фантастика — к Дж. Толкину, К. Льюису, М. Булгакову, А. Грину, Ф. Бауму, отчасти к Э. Гамильтону и М. Твену[101]. В XIX столетии ее след практически теряется (исключением является Н. Гоголь и в какой–то мере М. Салтыков — Щедрин), зато ранее мы встречаем таких авторов, как Э. Распе с его бароном Мюнхаузеном, Ф. Рабле с Гаргантюа и Пантагрюэлем и так далее вплоть до сэра Томаса Мэллори. Безусловно, принадлежат знаковой и эстетической системе фэнтези «Божественная комедия» Данте и «Дон Кихот» М. Сервантеса.