Опаловый перстень. Авантюра доктора Хирна - [60]

В тот же день Хирн собрался в Копенгаген. Перспектива долгой разлуки не обрадовала Марию. Хирн предложил ехать вместе, и она попыталась договориться об отмене спектаклей. Однако директор был неумолим. Он заревел в телефонную трубку:

— Если вы уедете, то нарушите контракт и лишитесь права выступать в театре в течение пяти лет!

Мария Орта была в бешенстве. Она так громко затопала своими хорошенькими ножками, что слуги, обедавшие этажом ниже, испуганно вскочили. Она так кусала зубами свой ажурный кружевной платочек, что разорвала его на клочки.

— Плюнь на свое глупое искусство, — советовал Хирн. — Побудь пять лет свободным человеком.

— А через пять лет, — возразила Орта, — я стану старой и уродливой, и ни один директор не захочет меня знать. Нет, это невозможно! Будь милым, Хирн, — молила она нежно, — откажись от поездки. Отложи ее!

— До тех пор, пока ты не станешь старой и уродливой? Нет! Тони не может так долго ждать. Я ему обещал и должен сдержать слово.

— Значит, тюлень дороже меня?

— Как ты можешь так говорить?

— Твоему тюленю нужна самка. Хорошо, я с этим согласна, но мне нужен ты!

Хирн объяснял, что неделя пройдет быстро. Быстрее, чем она выучит новую роль. Но Орта не хотела ничего слушать. Между ними произошла маленькая сцена, и в результате Тони одержал верх.

Петер, преданный камердинер Хирна, служивший у него двадцать лет, упаковывал чемоданы. Мария примирилась с неизбежным и нежно попрощалась с мужем. У Хирна оставалось время до отхода поезда. Он заехал по дороге в гольф-клуб, но не для того, чтобы попрощаться с друзьями, которых ни во что не ставил, а потому, что хотел захватить в дорогу несколько бутылок превосходного шотландского виски. Пока заведующий погребом ходил за виски, Хирн заглянул через высокие стеклянные двери в маленький зал для докладов, расположенный на нижнем этаже. Члены клуба сидели вокруг какого-то господина с резкими и надменными чертами лица. Мужчина говорил, оживленно жестикулируя, и все присутствующие находились под впечатлением от его рассказа.

— Кто этот господин? — спросил Хирн клубного слугу.

— Разве доктор не знает его? — удивленно ответил тот.

— Зачем бы я тогда спрашивал?

— Ведь это мистер Пино! — и так как лицо доктора Хирна ничего не выражало, он добавил: — Знаменитый сыщик.

— Неужели?

— Недавно он задержал трехсотого преступника.

«Тоже юбилей!» — подумал Хирн и осторожно приоткрыл стеклянные двери так, чтобы можно было услышать, что рассказывал знаменитый сыщик. Аудитория была словно загипнотизирована. Слушатели тесно окружили рассказчика и пытались еще ближе подвинуть к нему свои кресла. Взгляды их были устремлены на его губы, и, казалось, они забыли о реальности. Стакан с виски выпал из рук одного из присутствующих, а он этого даже не заметил.

Не прерывая своей речи, Пино, король сыщиков, всунул собственный стакан в его полуоткрытую руку, которая сохранила прежнее положение. Когда же Пино заговорил о том, какую роль сыграл его револьвер во время задержания опасного преступника, и для усиления эффекта вынул из кармана вместо револьвера «вечное перо», многие из присутствующих в испуге вскочили со своих мест и спрятались за тяжелые дубовые кресла.

Хирн несколько раз провел рукой по лбу и спросил себя: «Возможно ли это? В действительности ли я все это вижу и слышу?» История, которую рассказывал Пино, показалась ему нереальной, и поведение членов клуба было для него совершенно непонятно. Пино рассказывал:

— Однажды ночью я шел по пустынной улице. Вдруг вижу, что в одном из домов из окна четвертого этажа свисает веревка. Я моментально взобрался по ней наверх и, достигнув окна, увидел, как в полуосвещенной комнате хозяйничают два бандита. Они вытаскивали все, что было в шкафах, а какая-то женщина, привязанная к стулу, громко стонала. Я осторожно спустился обратно до окна третьего этажа, там обвязал вокруг себя свободный конец веревки и смело влез в комнату четвертого этажа. Бандиты бросились на меня. Завязалась борьба. Во время драки я нарочно запутал веревку вокруг стула, на котором сидела связанная бандитами жертва. Стул опрокинулся, а я начал отступать к окну. Мой расчет оказался верным. Когда бандиты выбросили меня из окна, стул и привязанная к нему женщина последовали за мной.

Мы повисли вместе на веревке перед окном третьего этажа. Я разбил стекло, и мне удалось ухватиться за подоконник. В этот момент бандиты выглянули из окна. Они принялись тащить наверх веревку, на которой висел я и несчастная жертва. Но я успел схватить стул и втащить его на подоконник, а затем перерезал веревку. Бандиты, тянувшие веревку, шлепнулись на пол. Я влез в комнату, поставил стул с жертвой посередине и развязал несчастную, которая находилась в глубоком обмороке. Пока я приводил ее в чувство, бандиты спустились к окну по веревке. Я поспешно разбудил людей, которые спали в соседней комнате, рассказал им все, что произошло, и бросился к окну. Я решил спуститься по веревке, чтобы преследовать бандитов, но веревка оборвалась. К счастью, я еще держался одной рукой за подоконник.

Увидев, как бандиты складывали в автомобиль, ожидавший их, мешки с награбленным, которые они частью стащили, частью сбросили вниз, я достал из кармана парашют, который всегда ношу при себе, и спустился на нем как раз на крышу отъезжавшего автомобиля. Мне удалось встать на ноги. Я незаметно запер обе дверцы автомобиля и пробрался вперед, к рулю. Угрожая револьвером, я заставил шофера выпрыгнуть на полном ходу и направил автомобиль к тюрьме. Мы въехали в тюремный двор, ворота захлопнулись, полиция открыла дверцы автомобиля и предложила выйти оттуда господам преступникам, которые не имели представления, где они находятся. Полиция забрала бандитов и их добычу. Начальник тюрьмы с благодарностью пожал мне руку, я снял шляпу, сказал: «Не стоит благодарности» и удалился.