Опаловый кулон - [25]

— Не спешите уходить, — сказал он, загораживая узкую дорожку своей высокой, широкоплечей фигурой. Его голос звучал решительно, но без неприязни.

— В чем дело, Брод?

— Я подумал, что нам пора немного поговорить.

Я вас не беспокоил, зная, какое потрясение вы пережили, но теперь я хочу знать, что вчера произошло.

В тишине были слышны лишь голоса птиц. Она почувствовала себя загнанной в угол.

— Я не могу говорить об этом, Брод.

— Но вы скажете мне, Ребекка. Вы должны мне сказать. — Он протянул руку и повернул ее лицом к себе. — Вы плачете? Из-за моего отца? — Она была похожа на горько обиженного ребенка, ее полные слез прекрасные глаза не пытались обольстить его.

— Я не могу отделаться от мысли, что чем-то виновата.

В ее голосе слышалась такая боль, что Брод невольно заговорил мягче:

— Отец знал, что надо было найти укрытие, Ребекка. — Он пристально смотрел на нее, пытаясь прочитать ее мысли. — Но меня удивляет, что вы согласились ехать. Вы же не могли не видеть, что собирается гроза?

Она села, крепко сжимая руки, стараясь успокоиться. Брод остался стоять.

— Я не хотела ехать, Брод, но ваш отец убедил меня, что это скопление грозовых облаков разгонит ветер и на землю не упадет ни единой капли дождя.

Проклятье! Отец со своими уловками.

— Такое действительно может быть, но отец не хуже моего понимал небо. — Брод старался не слишком приближаться к ней, поэтому присел на низкий парапет, окружавший цветочную клумбу. — Я хочу спросить вас, куда вы направлялись?

Она подняла на него серые глаза, которые казались огромными на бледном лице.

— Ваш отец хотел показать мне наскальную живопись аборигенов в пещерах.

Это подтверждало его подозрения.

— Он так сказал?

— Я не хотела туда ехать. — Ребекка решительно покачала головой. — То есть, конечно, это очень интересно, но весь день вчера мне было как-то тревожно.

— Значит, вы туда так и не добрались? — продолжал допытываться он.

Она пожала плечами.

— Я все время тянула в другую сторону, вдоль це-, почки стариц. Я очень люблю водяные лилии и птиц, которые собираются у воды.

— Что вы скрываете, Ребекка? — неожиданно спросил Брод. Одному богу известно, что произошло, подумал он устало. — Вы так расстроены…

— Да, расстроена. Я хочу уехать домой.

Неожиданно для нее Брод решительно возразил:

— Вы не ребенок. И у вас есть профессиональные обязательства. — Он сказал первое, что пришло ему в голову.

— Соберется вся ваша семья. Ваши друзья. Мне здесь не место.

Его глаза засверкали.

— Однако же здесь было совсем не плохое местечко, не так ли, Ребекка? Отец говорил вам, что влюблен в вас? — Брод во что бы то ни стало хотел узнать, что произошло.

— Какая теперь разница, Брод? — Ребекка отвернулась.

— Значит, говорил!

— Я вообще не помню, что он говорил, — попробовала уклониться она от ответа, хотя знала, что никогда не забудет ни слов Стюарта, ни жесткого выражения его окаменевшего лица.

— Не думайте, что сможете от меня отделаться таким образом. Даже не пытайтесь. Он был сильно увлечен вами. И вы это знали.

— Я это узнала не со слов.

— А как?..

— Ваш отец ни разу не прикоснулся ко мне, — еле слышно проговорила она, потрясенная выражением лица Брода.

— Ладно, успокойтесь. Но после каких-то его слов вы на бешеном галопе понеслись прочь.

— Именно тогда и случилась эта трагедия. Я не хочу больше об этом говорить, — глубоко вздохнула она.

— Дело в том, Ребекка, что наши действия имеют последствия. Посмотрите на меня и скажите прямо: у вас не было намерения добиться того, чтобы отец в вас влюбился? — Несмотря на спокойный тон, голос его звучал жестко.

— А какая вам теперь разница? — Ребекка вскочила и повернулась лицом к Броду, чувствуя всем своим существом, как сгущается сам воздух между ними. — Вы верите в то, во что хотите верить.

— Значит, вы отказываетесь от своих намерений, не так ли?

— Я не хочу ссориться с вами, Брод, — сказала она, не в силах противиться его магнетизму.

В ней проснулась женщина. Ее глаза вспыхнули неуемным желанием, и оно захватило их обоих.

— Тогда скажите мне, чего вы хотите? — резко спросил Брод, поглаживая большими пальцами ее тонкие ключицы.

— Я хочу забыть, что вообще встретила вас, — услышала она собственные слова. — Хочу забыть все это.

— Что — все это? — с нажимом спросил он. У него было такое чувство, будто она отнимает у него что-то. Его самообладание. — Я думал, вы решили во что бы то ни стало выйти замуж за одного из Кинроссов. Вам все равно, за которого из них?

При всем своем отвращении к насилию Ребекка замахнулась, чтобы ударить по этому красивому ненавистному лицу, но Брод перехватил ее руку. Его глаза опасно сверкали.

— Скажите мне, Ребекка, зачем вы сюда приехали? Да, конечно, биография Фи… Но когда вы решили, что здесь можно получить намного больше?

Она ощущала смятение, которое бушевало в нем и зажигало огонь в ее собственной крови.

— Давайте, отыграйтесь на мне, если вам станет от этого легче, — воскликнула Ребекка, пытаясь оттолкнуть его дрожащими руками. — Ненавижу вас!

— Ну да. — Брод прищурился. — Это мы уже видели. — Он с силой притянул к себе ее лицо и, наклонив голову, впился в ее губы.

Разрываемая сумятицей чувств, Ребекка пыталась сопротивляться.