Опали меня любовью - [33]

Губы Шона коснулись ее лба, потом век, кончика носа, виска. Губы Сьюзен раскрылись ему навстречу в извечной прелюдии слияния тел.

Не волнуйся, шептал ей внутренний голос, сейчас он тебя не покинет. Просто не сможет. Пусть на это короткое мгновение, но он принадлежит тебе. Сьюзен улыбнулась в душе, но рука, Шона распахнула халат на ее груди, и из победительницы, она превратилась в побежденную.

— Ты чудо, — прошептал он хрипло, сжимая ладонями грудь Сьюзен. Она задышала чаще, уже обе его руки были под ее халатом.

Он мой, думала Сьюзен; радостная волна поднялась в ней и пробежала по телу. Нет, неправда. Это я принадлежу ему.

Лихорадочно избавившись от одежды, они передавали друг другу свою страсть, от тела к телу, изнемогая в наслаждении и забыв обо всем на свете. Его жадные губы на ее груди, на животе и бедрах, осторожные прикосновения ее осмелевших рук — все слилось в сияющем щедром потоке любви.

10

Они лежали на кровати, раскинувшись, запутавшись в простынях, блаженно невинные, словно дети, утомленные игрой.

Уютно устроившись в объятиях Шона, Сьюзен бездумно водила пальчиком по его груди, затем ее рука спустилась ниже и погладила его по животу. Боже мой, только и подумала она, изумленная своей необычной смелостью.

— Эй, поосторожнее, — рокочущим голосом произнес Шон, теснее прижимая ее к себе. — Еще одно такое движение, и ты никогда не выберешься из этой кровати.

Ну и отлично, подумала Сьюзен, улыбаясь ему в грудь.

Внезапно ей ужасно захотелось увидеть выражение его глаз теперь, когда страсть утихла.

Она приподнялась на локте и посмотрела на него, вновь изумившись этой мужественной красоте.

Шон поправил непослушную прядку ее волос.

— Скажи мне, что ты чувствуешь, Сью? — прошептал он.

Любовь, мысленно ответила она. Мысленно, потому что облечь в слова то, что испытала, казалось невозможным. Ведь таких слов просто не существовало. Даже для писательницы, с иронией подумала Сьюзен. Забавно. Первый раз в жизни лежать обнаженной рядом с мужчиной после всего, что произошло — и ничуть не смущаться. И все же обсуждать это она не могла.

— Сью?

Она вздохнула и села в отчаянии, что не может преодолеть запрета. Слова она заменила поцелуем.

— Шон, — прошептала Сьюзен, еще не зная, что скажет. Долгий звонок телефона в кабинете прервал ее и безжалостно вернул их к реальности.

— Я в первый раз слышу, как звонит твой телефон.

— Забудь о нем, — прошептал он. — Он звонит все время. Я больше не снимаю трубку.

— Когда ты перестал отвечать на звонки?

Она чувствовала его горячее дыхание.

— Сразу после выхода книги. — Голос зазвучал жестче. — Было слишком много звонков — от репортеров, сумасшедших… Казалось, телефон вообще не перестанет звонить никогда.

— И они все еще не оставили тебя в покое?

— Да. — И в этом единственном слове прозвучала смертельная усталость.

Она прижалась щекой к его груди, впервые представив, что ему пришлось пережить, находясь в центре такого скандала, когда совершенно незнакомые люди звонили в любое время суток, обвиняя его в преступлениях, которых он не совершал, приставая и бесконечными вопросами усиливая неутихающую боль.

И это не прекратится, неожиданно осознала она, пока все не узнают правду.

Неохотно оторвавшись от него, она подняла голову и взглянула ему в лицо. Обыкновенный телефонный звонок совершенно изменил его: на лбу опять пролегли складки, а глаза затуманила боль. И во всем этом виновата Джудит, подумала она, чувствуя, что внутри нее разворачивается холодная и тяжелая пружина злобы. В эту минуту Сьюзен так ненавидела эту женщину, как, наверное, никого и никогда в своей жизни, и поклялась себе, что освободит Шона из темной паутины, которую та соткала вокруг него.

Глубоко вздохнув, она быстро села в постели и схватила халат.

— Нужно вставать, Шон. Я сейчас приму душ и оденусь, а потом нужно продолжить работу. Прежде чем я сяду за новый сценарий, предстоит еще многое сделать.

Он ответил не сразу. Когда он наконец заговорил, между словами были такие долгие паузы, как будто он боялся произносить их.

— Тебе не нужно писать новый сценарий, Сьюзен. Неужели ты этого не понимаешь? Теперь это совсем не важно…

Она помедлила, глядя на него и думая о том, как ей хочется вернуться к нему… Но ей необходимо изменить его жизнь, чтобы клевета, выдуманная Джудит, больше не причиняла ему боль.

— Шон, — прошептала она, — как же ты этого не понимаешь? Этот сценарий — самое важное из всего, что я когда-либо делала.

Сьюзен быстро приняла душ, почти топая от нетерпения, глядя, как медленно уходит вода в воронку. Минуты, проведенные без, Шона, казались бесконечными. Она бегом вернулась в спальню, которая еще больше стала похожа на весенний луг: зеленый плюшевый ковер ложился ей под ноги свежей травой, солнце, потоками вливающееся в комнату, согревало плечи.

В шкафу висело ее праздничное платье. Она улыбнулась, доставая вешалку и мысленно поблагодарила Дональда, который настойчиво предлагал ей положить в чемодан приличную одежду на случай, если им придется обедать в ресторане.

Чувствуя себя юной девочкой, собирающейся на свое первое свидание, она надела тонкое платье, так прекрасно подходящее к ее ярко-голубым глазам; низкий вырез на груди открывал нежную загорелую кожу, юбка, облегающая талию и бедра, спадала мягкими складками. К этому наряду легкая косметика была просто необходима.