Опалённые - [5]

А вот его спутников я не знал, о них не имела ни малейшего представления даже Лариса. Поведала лишь о том. что во главе каждой забрасываемой в СССР группы должен был стоять человек с опытом, а двое-трое ведомых – это уже из числа «молодого поколения», примерно как она сама. Хорошо ли это? Бог весть… Тут уж надо смотреть по первому опыту.

– Не слишком ли озлобился капитан?

– На красных? – отозвалась Лариса. – Эта злоба у него вечная, закончится лишь тогда, когда от этой нечисти только могилы останутся.

– Я не про это. Про лицо.

– Он понимает. И признаёт необходимость таких мер. На тебя не озлобится, но советских может возненавидеть ещё сильнее.

Печальная, но необходимая мера. Это я про то, что пришлось претерпеть Ларионову перед собственно заброской в СССР. Его лицо, как ни крути, было очень хорошо известно любому чекисту. Висело довольно длительное время во всех городах европейской части СССР, да и до сих пор его могли бы узнать. Могли бы, потому как теперь всё изменилось. Огонь, а точнее его последствия. Ожоги на лице, они, знаете ли, сводят на нет любые попытки опознать человека. Искажённые черты лица должны были поставить жирный крест на любых попытках представителей власти опознать Ларионова при любой проверке. Особенно учитывая тот факт, что он тоже должен был стать… маской. Как я, Александр фон Хемлок, надел на себя личину Алексея Фомина, так и Ларионов должен был стать уроженцем Минска Виктором Владимировичем Загорулько, участником гражданской войны на правильной стороне, несколько лет назад чуть было не сгоревшим в собственном доме.

Настоящие люди должны были подменяться на агентов РОВС. Только так и никак иначе реально было создавать действительно надёжные боевые группы, которые могли открыто жить в СССР, легально работая, не вызывая каких-либо подозрений. На собственном опыте проверено.

Группа Ларионова была не то что нужна, жизненно необходима. Ведь для нормальной боевой акции нужен не один боец и даже не два, а несколько больше. А их, боевые акции, требовалось провести в самом скором времени. Те самые, долженствующие доказать причастность троцкистов к уничтожению верных Сталину-Джугашвили людей. Именно о выборе подходящих целей и хотелось поговорить с Ларисой. Не в первый раз, но сегодня надо было подвести жирную черту, выбрав две-три кандидатуры, из которых и выбирать наиболее подходящую. А может и подходящие, тут уж как дело пойдёт.

– Ну что, Лар, настало время выбирать, – откинулся я на спинку стула и, полуприкрыв глаза, наблюдал за сменой эмоций на красивом лице. – Знаю, что хочется кого-то особо важного к чертям на сковородку отправить, но надобно быть реалистами. Нам нужны заметные, но слабо охраняемые цели. Именно поэтому армейцы и чекисты пока отпадают.

– И не только поэтому. Троцкисты не стали бы убивать только чекистов.

– Тоже верно. Тогда…

– Мехлис! Бывший личный секретарь Сталина. Его убийство может дать нам очень многое. Эта смерть напугает усатого абрека и заставит его обрушиться на сторонников Троцкого из страха за собственную жизнь.

– Перспективная мишень, – вынужден был согласиться я. – Вот только его могут охранять куда сильнее, чем хотелось бы. Как-никак бывший личный секретарь Джугашвили в прошлом, а теперь заведующий отделом печати в ЦК и редактор «Правды» – этого главного коммунистического рупора. Хотя… Именно там его и можно будет достать. Дальше кто?

Лариса, видя, что первая кандидатура не отвергнута, а значит получив подтверждение верности курса, продолжила:

– Главные приближённые Сталина занимают такие посты, которые очень хорошо охраняются. Такие как Мехлис – исключение, а не правило. Но есть важные люди, которых почти не охраняют. Потому, что они уже бывшие. Я про бывшего наркома Чичерина, который сидит на даче в Клязьме и пишет мемуары… наверно. Все пишут. А знает он очень много.

– Слабо связан с Троцким…

– Не совсем, – улыбнулась Лариса. – Он подписал Брестский мир, против которого так яростно выступал Троцкий. Потом договоры с Турцией, Ираном и Афганистаном, которые Лев Давидович тоже не поддерживал. Может подойти как сведение старых счётов. И на обоих, Мехлисе и Чичерине, могут быть такие таблички, которые ты любишь вешать как знак. «Подписавший позорный мир» и «Главный лжец усатого узурпатора». Как тебе?

– Может ты и права. Две таких цели очень хорошо ложатся в наш план. Один – символ начала красной чумы, приложивший руку к переходу от величия дипломатии к её полнейшему позору. Не вынужденному отступлению, а именно что к позору, когда достижения России просто слили в выгребную яму. Второй, который Мехлис – здесь другое. Ближний круг Сталина, а этот спустившийся с гор дикарь не сможет не среагировать та такую смерть. И к проискам троцкистов обе цели пристёгиваются.

– Чичерин может много полезного знать, – приняла невинный такой. ну прямо ангельский вид Лариса. – Он стар, не слишком здоров. Но разум не затуманен. И охраны почти нет. При удаче…

– Я тебя хорошо понял. Сначала допросить, быть может получить нечто его рукой написанное и подписью украшенное. После чего отправить на суд не земной, но высший. Мне нравится.