Онтология взрыва - [58]

Мы обречены на постоянное усложнение нашей жизни, а текущей сложности ее должно соответствовать наличие соответствующего геометрического слоя в наших мозгах, верхнего слоя, определяющего нашу текущую рациональность и эстетику - способ реагировать на наши витальные обстоятельства.

Разогрев же континуума жизненного мира создает незаметную, как радиация, но от этого не менее серьезную угрозу для нас: он разрушает и деформирует геометрию верхнего слоя рациональностей, отвечающую техническим условиям сегодняшней нашей жизни, сами эти условия непосредственно не затрагивая. Во всяком случае, эта угроза кажется более значительной, чем проблема опустошительных информационных вирусов сетевого значения, которые, кстати, тоже разрушают геометрию своеобразной реальности - программного обеспечения наших компьютеров, - но при этом в гораздо большей степени находятся под нашим контролем. (По случаю можно заметить, что разрушительный эффект компьютерных вирусов - очень хорошая иллюстрация тех событий, которые происходят при разогреве пространства рациональностей, образованного родственной геометрией хитросплетений все тех же цепочек "если - то".)

Доминирующая феноменологическая характеристика разогрева пространства рациональностей - это смещение центра рациональной мотивации из зоны самых верхних рациональных уровней в зону нижних, то есть, тех, что достались нам в качестве "психического багажа" от нашего видового эволюционного пути. Иначе говоря, в результате разогрева оживляются (потому что остаются относительно нетронутыми) уровни, которые определяют наше выживание как биологического вида. Причем они обнажаются тем более (становясь в какой-то степени временно актуальными слоями рациональностей), чем более теряют целостность своих горизонтальных связей верхние слои рациональностей, вершины того, что мы называем духовным прогрессом.

Для тех, кто в это время делает свой бизнес на эстетическом голоде своих ближних, самый большой коммерческий успех обещает эксплуатация образов, так или иначе связанных с жизнью животных инстинктов. Невозможно было бы сказать, что этот эстетический сектор не заселен спросом и предложением и в мирное-то время, то есть, в благополучные для геометрической целостности верхних метрических слоев времена - никто никогда не отнимал значимости, например, у фаллической эстетики, тем более, что у нее - глубокие сакральные корни. Но во времена Перемен значимость (а значит, и ценность) всего, что в качестве эстетического товара предлагает пищу для инстинктов даже в самых упрощенных видах (и даже желательно в самых упрощенных), а также способы самого упрощенного разрешения проблем, возникающих в межиндивидуальной и межгрупповой жизни, сильно возрастает. И поэтому вполне актуальными призывами с первомайских трибун в годы перемен могли бы быть призывы: "Товарищи порнографы! Выше знамя мировой порнографии! Смело осваивайте новые порнографические рубежи! Повышайте производительность своего остро необходимого труда!" Или: "Товарищи беллетристические и кинематографические производители примитивнейших боевиков, ужастиков и всяких прочих триллеров, а также кинокомедий! Смело увеличивайте обороты вашего производства - в его продукте сегодня особенно нуждается все прогрессивное человечество!"

Меньше всего хотелось бы, чтобы ирония, которая может быть обнаружена в этих первомайских тезисах, была воспринята как сарказм. При любых обстоятельствах это всего лишь способ описать геометрические подробности времени Перемен, то есть, времени разогрева и взрыва, то есть, времени, актуального для сегодняшних нас как никакое другое из тех, которые нам может предложить интегральная геометрия Универсума. В сущности, с точки зрения этой геометрии ничего не может быть естественнее для времени разогрева, как легкость, с которой потребительского успеха добиваются ленты, диски и прошедшие переплетную обработку пачки бумаги, где с незамысловатой простотой главным героем оказывается рациональность инстинктов, не доводимая до состояния художественных символов.

Дело в том, что любая эстетическая форма, в которой искусство находит спрос на себя, так или иначе должна иметь какое-то витальное обеспечение, то есть, витальный мотив. Поэтому так или иначе она должна считаться со слоем животных инстинктов, этот мотив ей в конечном счете и обеспечивающий. В силу того, что геометрии нижних слоев жизненного мира включены в геометрии его верхних слоев, они не могут быть обойдены вниманием художественных образов, претендующих на наш спрос. Но это внимание, с другой стороны, учитывая геометрическую сложность верхних слоев, не может не быть очень опосредованным, и только сложная работа того, что мы называем подсознанием, устанавливает наличие связи между художественным образом и рациональным слоем его витальной мотивации. Как только наличие этой связи установлено, эстетической форме, в которой выполнен этот образ, выдается пропуск в наши организмы. Вот почему авангардные эстетические формы сразу после обнародования обречены на неудачу в деле массового спроса на них, и лишь спустя какое-то время могут приобрести массивы поклонников - новое поле для нашего подсознания, в котором распознавание связи между геометрически адекватными этому полю образами и нашими витальными обстоятельствами становится геометрической нормой, требует времени на свое освоение.